условиях вы оставили пост министра иностранных дел и председателя Совета Министров?
Штюрмер. — Извините… Я совершенно откровенно говорю, — считая, что вы понимаете, что я говорю открыто, — что здесь две стороны, между которыми идет борьба… Разумеется, когда идет борьба, участники этой борьбы должны употребить все силы, чтобы победить. Я исхожу из того, что было так и прежде… Во-первых, я скажу следующее: со времени, как я был назначен и выступил 9-го февраля в Думе в первый раз, я ни разу не помню, чтобы было, до конца сессии, какое-нибудь недоразумение или затруднение!… Дело было так, что Дума была на меня в претензии. Я не хлопотал о закрытии ее. Многие мне говорили: «Отчего вы Думу не закрываете? — «Потому что она не кончила своего дела». — «Когда же она закончит свои дела?» — «Так, в 20-х числах июня…» Тогда Дума и была закрыта. Затем, когда она открылась 1-го ноября, то картина совершенно изменилась. Я должен сказать, что в конце ноября Родзянко был у меня (у меня болела нога) и нашел необходимым сообщить, что со мной Дума работать не будет…
Председатель. — Это когда было?
Штюрмер. — Это было в октябре, за несколько дней до открытия Думы. Он сказал: «Имейте в виду: Дума не будет с вами работать!…» Я сказал, что и увольнение зависит не от меня лично… И решил, что, очевидно, не могу остаться, раз будет препятствие к совместной работе Думы и правительства… К сожалению, в день открытия Государственной Думы я уехал в Государственный Совет после речи Родзянко и не слышал речи Милюкова, который совершенно напрасно меня обвинял… Если бы я был там, я бы сказал, что никаких взяток не брал, никаких взяток ни с кем не делил!… Я, к сожалению, этого не мог сделать. Озлобление, повидимому, было настолько сильное, что я не мог и думать выходить на кафедру, не подвергая правительство, в лице своего председателя, каким-нибудь нежелательным выходкам…
Председатель. — Вы не могли выходить?
Штюрмер. — Я знал, что если я выйду на кафедру, тогда будет такой скандал, который будет не ко мне относиться лично, а как к председателю Совета Министров и к Совету Министров…
Председатель. — Но вы только что сказали, что когда приехал Родзянко и когда он сказал вам, что Дума не может с вами работать, то вы сказали, что уход зависит не от вас. Но, тут, когда правительство, в вашем лице, не могло появляться перед Думою, каково было ваше отношение?
Штюрмер. — Я не мог ехать сейчас же в Ставку, потому что я был болен; но я следил и каждый день записывал, что про-
