вильная организация, это революционный проект»… Хотя, толком он ничего не сказал — что там такое? Я же этого проекта раньше не видал… Так вот: звонит городской голова и говорит, что выработан проект. А я ему отвечаю: «Вы выдумали какой-то незаконный проект, который совершенно не согласен с городовым положением: я не могу на это согласиться». Он говорит: «Что мне с ним делать?» «Делайте, — что хотите!» — вот мой ответ, показывающий, мне кажется, что у человека голова была не в порядке… Затем, в этот же вечер меня пригласили на заседание Совета Министров. Я явился в это заседание, оно происходило на квартире у председателя Совета Министров. Там, вначале, помню, что председатель Совета Министров… что-то такое говорил… дай бог памяти! — надо вспомнить… Трудно сказать: так в этом заседании скользили мысли, бросались с одного предмета на другой!… Сначала шел разговор о том, почему арестовали двух рабочих депутатов, которые незадолго перед тем выпустили воззвание с приглашением бастовать…
Председатель. — Это было 25-го или 26-го?
Хабалов. — Виноват: это было на 26-е… Заседание Совета Министров началось, я думаю, часов в 12 ночи.
Председатель. — На понедельник или на воскресенье?
Хабалов. — На воскресенье… То ночное заседание, о котором я вам доложил, происходило в тот самый вечер, когда я получил телеграмму.
Председатель. — Значит, заседание Совета Министров было в ночь с 25-го на 26-е, т.-е. после того, как у вас собрались начальники частей и вы дали распоряжение… Повидимому, память вам не изменяет, так как вы сразу в вашем показании, еще не рассказывая о событиях в воскресенье, инстинктивно перешли к изложению того, что было в Совете Министров.
Хабалов. — Совет Министров был 25-го. В этом заседании… Я точно не знаю: был уже, кажется, объявлен перерыв занятиям в Государственной Думе?… Кажется, уже был объявлен перерыв… хотя не могу доложить; был ли объявлен, или только собирались объявить…
Председатель. — Расскажите вкратце, что же было на этом заседании Совета Министров?…
Хабалов. — На этом заседании было следующее: была длинная довольно речь министра земледелия о том, может ли этот современный кабинет поладить с Государственной Думой и работать с Государственной Думой… Он пришел к тому заключению, что работать невозможно, и что этот состав министров не может работать с Государственной Думой; это после всех речей и прений по продовольственному вопросу, оказалось, что, в сущности, большинство Государственной Думы, так сказать, считало распоряжения министра земледелия целесообразными и готово было их одобрить;
