на экономике страны, — это было мое личное мнение. Я думал дать все, что нужно стране, для того, чтобы она существовала и достигала своего счастья. Достаток этот дал бы досуг, а досуг первый друг образования; политических задач, ясно созревших, по моему мнению, не было. Это было мое мнение. Конечно, был определенный строй в государстве — интеллигенция, которая жила известной мыслью, это я понимал, но чтобы весь народ был проникнут этой мыслью, я этого не думал.
Соколов. — Заходила ваша беседа о том, что следует или не следует уступать требованиям: ответственное министерство, дать политическую свободу?
Протопопов. — Совершенно верно, я думал, что теперь нужно итти только с Думой вместе.
Соколов. — А как думал император или молодая императрица?
Протопопов. — Император со мной согласился, что эта мысль недурная.
Соколов. — А соглашался, что остальным требованиям не нужно уступать?
Протопопов. — Говорил: «Пожалуй», — он никогда прямо не отвечал.
Соколов. — А императрица как держалась?
Протопопов. — Я с ней не говорил.
Соколов. — Вы знали, что готовится 14 февраля движение народных рабочих масс к Государственной Думе. Ведь вы сознавали, что это движение не экономическое, а политическое, движение не интеллигентных верхов общества, а движение рабочих масс. Как к этому движению относилась императрица в разговоре с вами?
Протопопов. — С ужасом. Она боялась этого, говорила: «О, что будет, о, что будет». Вот какое чувство было. А я, грешный человек, я так плохо разбирался во всем этом деле, что я теперь прямо изумляюсь, до какой степени я не понимал; в настроении Государственной Думы не разобрался совершенно, и теперь, сидя в этой камере, явилось такое чувство, что другие министры знали гораздо больше, чем я, и что я один был настолько недальновиден, что я этого не чувствовал и не понимал.
Соколов. — В разговоре с императрицей по поводу 14 февраля вам никогда не приходилось говорить, что может быть не столько надо заботиться о 12 тысячах войск, сколько издать государственный акт, направленный в сторону удовлетворения общественных требований?
Протопопов. — Это она понимала.
Соколов. — Она считала нужным это сделать?
Протопопов. — Она соглашалась с той реформой, о которой я всегда говорил. Столыпин когда-то говорил: «Сначала успокое-
