въ казнахъ за твердыми заклепы положи, и тщеславнующеся ими и цѣны слагающе, толики и толики сказуютъ приходящимъ”[1]. Но и во времена Грознаго среди русскихъ раздавались голоса противъ необходимости просвѣщенія. „Сія ересь, говоритъ тотъ же Курбскій, въ Московской землѣ носится между нѣкоторыми безумными, блядословятъ бо: непотреба, рече, книгамъ много учитись, понеже въ книгахъ заходятся человѣцы, сирѣчь, безумѣютъ, або въ ересь упадаютъ“[2]…
До нашего времени не дошло никакого извѣстія, которое сообщало бы свѣдѣнія если не обо всѣхъ рукописяхъ и книгахъ, бывшихъ въ библіотекѣ царя Ивана IV, то хотя бы о большей части ихъ. Поэтому мы и не можемъ имѣть вполнѣ точнаго представленія о характерѣ библіотеки сего царя и ея размѣрахъ. Судя по аналогіи съ царскими библіотеками XVII в., мы можемъ только предполагать, что составъ ея, подборъ въ ней книгъ, былъ подобенъ тому, который мы видѣли въ первой половинѣ XVII вѣка у царей Михаила Ѳедоровича и его сына Алексѣя Михаиловича. Иноязычныя книги, какъ уже отмѣчено, появляются въ царскихъ библіотекахъ главнымъ образомъ со второй половины XVII в., слѣдовательно мы не имѣемъ права предполагать ихъ присутствіе, и въ значительномъ размѣрѣ, въ библіотекѣ царя Ивана IV.
Итакъ мы не знаемъ ни полнаго состава, ни размѣровъ библіотеки царя Ивана IV, но нѣкоторыя рукописи, бывшія у него, мы можемъ указать.
Изъ дошедшихъ до насъ свѣдѣній о соборѣ надъ Максимомъ грекомъ, происходившемъ въ 1531 году, мы знаемъ, что въ то время въ казнѣ великаго князя Василія III были русскій переводъ житія пресв. Богородицы, составленнаго Метафрастомъ, и кормчая книга въ редакціи инока князя Вассіана Патрикѣева. На соборѣ этомъ Максимъ грекъ говорилъ митроп. Даніилу: „переводилъ есми, господине, то житіе преч. Богородицы, Метафрастово твореніе съ Селиваномъ старцемъ да
