образомъ Никоновская лѣтопись, передающая оффиц. запись Московскаго правительства, при перечисленіи сгорѣвшаго ни однимъ словомъ не обмолвливается о греч. книгахъ царской библіотеки; горѣла царская казна, горѣли Золотой и Казенный дворъ, Оружейничья и Постельная полаты и пр., сгорѣли, по лѣтописи: иконы, сосуды церковныя, драгоцѣнности и пр., но чтобы гдѣ-либо въ той или другой царской казнѣ сгорѣли греч. рукописи, — здѣсь ничего не говорится. Итакъ если въ пожаръ 1547—1548 гг. въ Москвѣ и сгорѣли греческія рукописи, то именно тѣ, которыя были въ церквахъ.
Въ доказательство существованія въ Москвѣ въ XVI в. особаго собранія греческихъ и латинскихъ рукописей, наконецъ, ссылаются еще на то, что Максимъ грекъ въ бытность свою на Руси занимался переводами съ греческаго языка, слѣдовательно де греческія рукописи тогда въ Москвѣ были и въ довольно значительномъ количествѣ. Но и это послѣднее соображеніе въ пользу царской библіотеки XVI в. нисколько не убѣдительно.
1) Великокняжеская библіотека, изъ которой, предполагается, бралъ рукописи Максимъ грекъ для своихъ переводовъ, была богата, если вѣрить Веттерману и списку проф. Дабелова, совсѣмъ не тѣми сочиненіями, переводомъ которыхъ занимался Максимъ грекъ: онъ или исправлялъ переводъ богослужебныхъ книгъ или переводилъ богословскія сочиненія (отеческія творенія), а въ библіотекѣ Московскихъ государей были произведенія греческихъ и латинскихъ классиковъ.
2) Пользовался ли Максимъ грекъ при своихъ переводахъ рукописями великокняжеской библіотеки, — это еще спорный вопросъ. Кажется вполнѣ достовѣрно мнѣніе, что переводы Максима грека предприняты были имъ по своей доброй волѣ, а не по порученію или приказанію царя или патріарха[1]. Въ „выписи изъ государевы грамоты о сочетаніи 2-го брака и разлученіи 1-го чадородія ради, — твореніи Паисѣиномъ старца Ѳерапонтова монастыря“, читаемъ, что, по заключеніи въ Чудовъ монастырь старца Васьяна Косого, тамошній (Чудовской)
- ↑ См. выше стр. 201, прим. 4-ое.
