оныхъ каковыхъ книгъ, также для какого-небудь преводу, понеже о показанной книгѣ Кирилла Іерусалимскаго, что отдана для преводу парижскимъ студентомъ, объявилъ мнѣ онъ Барсовъ, что въ Синодальную канцелярію чрезъ его руки шла. И чтобъ соблаговолено было о имѣющихся въ Святѣйшемъ Правительствующемъ Синодѣ книгахъ справиться и въ пожиткахъ показанныхъ греческаго учителя Скіады, и Барсовы, и покойнаго Гаврила архіепископа резанского, и архимандритовъ Новоспасского Іероѳея, и Чудовскаго Ѳеофила пересмотрѣть, понеже и къ нимъ многія книги были браны. И ежели въ тѣхъ мѣстехъ не обыщется, то буду у означенного преосвященного Вологодцкого и у протчихъ, къ кому браны, съ просьбою моею отъискивалъ, а до сего времени не отыскивалъ, понеже объ нихъ при осмотрѣхъ спросу не было, чаялъ, что они возвращены, понеже кромѣ того никуда росходу не имѣлъ и никого кромѣ оныхъ персонъ не допускалъ“. — Нельзя также сказать, чтобы книги и рукописи въ Синодальной библіотекѣ хранились очень бережно. Синодальный ризничій іеромонахъ Гавріилъ въ прошеніи своемъ, поданномъ 22 августа 1774 г., между прочимъ писалъ, что при пріемѣ имъ отъ своего предшественника игумена Сергія Синодальной ризницы — „оная въ великомъ безпорядкѣ имѣлась, такъ что и разобрать едва можно было“, и что по „оному жъ небреженію и Синодальная библіотека оставалась безъ порядка, такъ что всѣ книги, на полу въ кучахъ, безъ разбора, лежучи, гнили и плѣснѣли, а иныя мышами были порчены, а при томъ за ветхостію оконницъ и птицы гнѣзда имѣли, и потому мало кто въ ту библіотеку и входъ имѣлъ“[1].
Такое невнимательное отношеніе къ сокровищамъ Патріаршей библіотеки не было единичнымъ явленіемъ въ то время; подобное же обращеніе съ древними вещами ризницы Благовѣщенскаго собора, слѣдствіемъ чего была пропажа нѣкоторыхъ изъ нихъ, послужило поводомъ къ появленію указа императрицы Екатерины II, имѣвшаго ближайшее отношеніе и къ Патріаршей библіотекѣ[2].
