почти всѣ онѣ (за незначительнымъ исключеніемъ — 5 греческихъ ркп. и 1 греч. печатная книга) поступили сюда въ XVII, XVIII и XIX вѣкахъ. (Глава 1-я).
Выводъ этотъ о поступленіи иноязычныхъ книгъ и рукописей въ Москву главнымъ образомъ въ XVII в., показавшій, что отъ предыдущаго времени осталось только 6 греческихъ книгъ и рукописей, невольно вселялъ недовѣріе къ разсказамъ о великомъ множествѣ въ Москвѣ, въ XVII в., въ царской библіотекѣ, — греческихъ, латинскихъ и еврейскихъ рукописей и побуждалъ къ пересмотру самыхъ «свидѣтельствъ» о царской библіотекѣ XVII-го вѣка, на которыя обыкновенно ссылаются въ доказательство этого.
Обычная ссылка на слова Максима грека, якобы удивившагося громадности сей библіотеки, заставила привести въ извѣстность всѣ сказанія о немъ, въ коихъ именно излагались слова этого замѣчательнаго дѣятеля XVII-го вѣка, причемъ въ самомъ началѣ обнаружилось уже довольно позднее происхожденіе сихъ сказаній (въ XVII вѣкѣ). Для того, чтобы выводъ этотъ былъ болѣе убѣдителенъ, мною просмотрѣны были всѣ извѣстныя доселѣ рукописи, содержащія слова, переводы и другія произведенія Максима грека. Изученіе этихъ довольно многочисленныхъ рукописей (243-хъ) нисколько не измѣнило первоначальнаго вывода, а еще болѣе укрѣпило его, такъ какъ ни въ одной изъ 80 рукописей XVI в. не нашлось ни одного подробнаго сказанія о Максимѣ грекѣ. Разборъ сказаній со стороны содержанія и отсутствіе подобнаго приводимому въ нихъ отзыва Максима грека въ какомъ либо изъ его многочисленныхъ произведеній въ достаточной степени показали его историческую недосто-
