туціи и большихъ правъ, и что все это Литва имѣла еще будучи въ язычествѣ. Теперь мы ищемъ в исторів одной нагой истины, безстрастной и безпристрастной; но при Стрыйковскомъ было иначе. Тогда желали, чтобъ дѣеписатель льстилъ народной гордости, угождалъ понятіямъ князей и дворянъ; а о томъ, справедливо ли описаны событія никто не заботился. Потому Стрыйковскій очень хорошо постигнулъ, что онъ болѣе выиграетъ, если вмѣсто непріятной истины, наполнитъ свою Хронику передѣлками и выдумками по вкусу своихъ соотечественниковъ и современниковъ. Такимъ образомъ создалъ онъ въ Древней Литвѣ сеймы и элекціи, сообщилъ ей конституцію никог да не существовавшую; а все для того, чтобъ доказать, что Литва ничего не заимствовала отъ Поляковъ и ни въ чемъ ни когда небыла ихъ ниже[1]. Что тогда было похвально, теперь смѣшно. Стрыйковскій, доказавъ древность дворянскихъ домовъ Гедройцев, Гаштальдовъ, Манивадовъ, Довойновъ и другихъ, оты скавъ для всей шляхты, недавно учрежденной въ княжествѣ, предковъ изъ числа римскихъ патриціевъ, имѣлъ на своей сторонѣ большинство голосовъ, и не боялся критиковъ, которые захотѣли бы открыть его поддѣлки и басни. Къ нимъ-то г. пре- латъ, весьма вѣжливо, сдѣлалъ обращеніе: «Ройся, свинья и т. д.»
- ↑ До избранія в. к. литовскаго Іакова-Ягайлы Ольгердовича въ
короли польскіе, это великое княжество было совершеннымъ двойникомъ в. княж. Московскаго. Одно заключало въ себѣ восточную,
другое западную Русь. Москва и Вильно были двѣ столицы русскаго народа, какъ двѣ
волости одного и того же сердца. Вѣра,
языкъ, жизнь государственная, общественная и частная, все было
совершенно одинаково въ обоихъ русскихъ княжествахъ. Всѣхъ,
кто иначе понимаетъ Западно-русское, или такъ называемое Литовское, великое княжество, не имѣетъ вѣрнаго взгляда. Весьма естественно (не скажу, разсудительно), что польскіе сочинители полагаютъ, что государственная конституція Польши въ ХѴ-го столѣтіи была лучше уложеній обоихъ русскихъ княжествъ. Но къ крайнему
ихъ огорченію, опытъ, этотъ лучшій цѣнитель дѣ-
яній человѣческихъ, доказываетъ вовсе противное. Чтожъ сдѣ-
лалось
съ Польшей, при ея изящной конституціи? Послѣ столькихъ постыдныхъ выборовъ, гдѣ всѣ отечественные интересы
продавались за мѣшокъ талеровъ, кошелекъ дундоровъ на даже за
бочку венгерскаго, - послѣ каррикатурныхъ, грязных и пьяныхъ
сеймовъ и сеймиковъ, - послѣ вѣковыхъ угнетеній средняго и низшаго класса нѣсколькими тысячами магнатовъ, постоянно бывшихъ
на помочахъ у своихъ женъ и ихъ духовниковъ, — польское королевство, къ счастію славянскаго племяни и польскаго народа, наконецъ обрѣло покой, слившись во едино-политическое тѣло съ родною
Русью. Слѣдовательно, кажется, позволительно усумниться въ совершенствѣ польской конституціи!... Посмотримъ, какъ въ тоже самое время проявилась система управленія русскаго народа вы судьбахъ Восточно-русскаго, или московскаго, великаго княжества? Она
была причиною, что потомки Калиты, - эта династія великихъ государственныхъ мужей, другаго примѣра которой исторія намъ
представляетъ, - успѣли раздѣленную восточную систему русскихъ
княжествъ слить въ одно московское государство; - она была причиною, что всѣ внѣшніе враги, отъ хана Золотой Орды до нѣмецкаго магистра, пали подъ стопы Руси: - она была причиной, что
Петръ Великій въ одну человѣческую жизнь сдѣлалъ столько преобразованій, какихъ при другихъ обстоятельствахъ нельзя было
бы совершить и въ пять сотъ лѣтъ; - она виновница нынѣшняго
благоденствія нашего отечества.
Предшедствовавшее сравненіе, которое давнымъ давно напечатлѣно въ сердцѣ каждаго Русскаго, было вызвано единственно тѣмъ, что г. Крашевскій не оговорилъ, что конституція Польши казалась совершеннѣйшею системы управленія обоихъ русскихъ княжествъ: московскаго и литовскаго, — лишь для ограниченныхъ жильцевъ ХѴІ-го столѣтія, современниковъ Стрыйковскаго. Прим. Перев.
