кимъ и всему вообще сенаторскому, рыцарскому и шляхетскому сословіямъ Короны и Литвы, каждая книга, и нерѣдко раздѣлы одной и той же книги, посвящены различнымъ особамъ. Мы сначала полагали, что сочинитель при этомъ выборѣ руководствовался историческою связью, которая могла бы существовать между описываемымъ и тѣмъ лицомъ, кому сдѣлано посвященіе; но этого нельзя открыть: ясно только, что Стрыйковскій посвящалъ одной и той же особѣ, то одну, то другую книгу своей хроники, вѣроятно, по недостатку покровителей.
Авторъ этой хроники былъ вмѣстѣ шляхтичъ, солдатъ, неутомимый путешественникъ, историкъ, поэтъ, живописецъ, панегиристъ, наконецъ ксендзъ; родился близъ Ленчицы (Мазовецкой губерніи), но по своимъ исключительнымъ занятіямъ сдѣлался, можно сказать, Литвиномъ. Отъ шестнадцатилѣтняго возраста, онъ провелъ жизнь въ безпрерывныхъ путешествіяхъ, изысканіяхъ, трудахъ, собирая книги, рисуя планы, карты и украшенія для манускриптовъ, и въ тоже время сражался съ врагами и пѣлъ въ костелѣ на хорахъ. Заслуги свои онъ передалъ потомству въ огромномъ сочиненіи, которое нынѣ почти невозможно прочитать, не только употребить съ пользою.
Жизнь Стрыйковскаго представляетъ такую же безпорядочную смѣсь, какъ и его хроника. За все онъ берется, не повѣривъ себя: достанетъ ли у него силъ, понимаетъ-ли въ чемъ дѣло; очертя голову устремляется онъ въ опасность, съ дерзостію хватается не за свое — и изо всего выходитъ цѣлъ и невредимъ, воспѣвая свой тріумфъ, свою славу. Въ сочиненіяхъ тысячу разъ выводитъ на сцену самого себя, свои труды, заслуги и цѣлую свою жизнь. Послушайте только его, до какой степени онъ великъ, сколько видѣлъ, сколько сдѣлалъ, какія оказалъ заслуги! Сто разъ повторяется у него, что онъ первый написалъ критическую исторію Литвы, извлекъ дѣла ея изъ пыли и очистилъ; сто разъ повторяетъ онъ одно и тоже, воображая, что никогда и ничего нельзя будетъ поправить въ его исторіи. Хоть бы ты тысячу хроникъ сличалъ, ничего новаго не найдешь — это обыкновенное доказательство, которымъ онъ окончательно полагаетъ замкнуть уста критикѣ и недовѣрію; а между тѣмъ, не тысячи, а одной хорошо понятой лѣтописи достаточно, чтобъ изобличить Стрыйковскаго въ безконечномъ числѣ ошибокъ. Какъ высоко цѣнитъ онъ свои труды и результатъ ихъ— свою пресловутую хронику! Нерожденный для занятій подобнаго рода, онъ самъ дивился окончанію своего труда, а потому и тщесла-
