Описаніе гербовъ спутниковъ Палемоновыхъ даетъ поводъ заключать, что баснь о пришествіи Итальянцевъ обработана была изъ народнаго преданія уже послѣ городѣльскаго сейма. Дѣйствительно, тогда была жаркая эпоха для генеалогическихъ работъ: въ Литвѣ почувствовали важность гербовъ и древняго благородства крови; литовское дворянство не хотѣло уступить полькой шляхтѣ, доказавъ ей исторически свое происхожденіе отъ римскихъ патриціевъ; и когда Поляки слишкомъ гордились передавъ дворянству В. К. Литовскаго свои гербы и шляхетство, тогда было государственною необходимостію создать Палемона и 500 его спутниковъ, какъ баснословный зародышъ еще до-христіанскаго литовскаго шляхетства.
Сага о Палемонѣ привела Стрыйковскаго къ удивительному результату: онъ сталъ утверждать, что дворянство въ Литвѣ представляетъ чужеземцевъ-побѣдителей, а чернь — старыхъ обитателей, покоренныхъ Римлянами, какъ во Франціи есть Галлы и Франки, а въ Англіи Саксонцы и Норманы. Вотъ что онъ пишетъ: «Отъ этихъ - то Итальянцевъ, равно и отъ храбрыхъ Готовъ, кажется, имѣетъ свое происхожденіе старинная литовская и жмудская шляхта (я разумѣю настоящую шляхту), подобно какъ римскіе патриціи происходили отъ Троянъ. Простой же народъ и чернь происходятъ отъ Гепидовъ, Судовитовъ и Литалановъ, или храбрыхъ Алановъ; хотя...» Здѣсь онъ поправляетъ самъ себя и говоритъ, что мелкая шляхта произошла также отъ прежнихъ обывателей Литвы. Какое непонятное ослѣпленіе! Онъ, который прочиталъ столько лѣтописей, который изъ нихъ наилучшимъ образомъ могъ узнать положеніе вещей въ языческой Литвѣ, онъ вдругъ находить въ Литвѣ шляхту, когда подобнаго сословія, принимая это слово въ значеніи которое оно имѣло въ Польшѣ и на западѣ Европы, никогда никакихъ слѣдовъ не бывало въ Литвѣ. Литовскіе бояре (bajoras) были совершенно другое. Стоитъ только развернуть актъ городѣльскаго сейма, чтобъ убѣдить себя, была ли въ Литвѣ въ старину шляхта. Если бы существовала въ Литвѣ прежде XV столѣтія какая-нибудь шляхта, то не было бы никакой нужды этимъ актомъ учреждать ее какъ вовсе новое сословіе.
Доказательствомъ того, что Стрыйковскій въ лѣтописяхъ ничего обстоятельнаго о Палемонѣ не нашелъ, по крайней мѣрѣ о пришествіи этого лица въ Литву за нѣсколько десятковъ лѣтъ до Р. Х., и со всѣми тѣми подробностями, которыя имѣются въ
