Скитаюсь одинокой,
Лишь милой оживленъ.
Тобою только въ страсти
Питаю скорбь мою,
Вздыхаю, въ лютой части
Кончаю жизнь свою.
Я вяну повсечасно
И сердцемъ, и душой!
Въ разлукѣ жить ужасно,
О, милая, съ тобой!
1827 г. марта 25.
Плыветъ рыцарь одинокій
Въ полночь быстро по рѣкѣ,
Въ путь собравшися далекій,
Темноблѣденъ, въ челнокѣ,
И въ рукахъ весло сіяетъ;
Величавъ и милъ гребецъ,
Вѣтеръ парусомъ играетъ;
Полонъ страха, но пловецъ
Устремляетъ взоръ смущенный,
Гдѣ чернѣетъ быстрина,
Видитъ онъ, въ дали премѣнно
Колыхается волна.
Въ мигъ изъ водъ Днѣпра глубокихъ
Появилися въ цвѣтахъ —
То три дѣвы черноокихъ,
Знать, рѣзвятся на водахъ!
Ближе къ рыцарю подходятъ —
Рыцарь мчится въ челнокѣ.
Взявъ челнокъ, его уводятъ
Быстро далѣ по рѣкѣ.
Всѣ три дѣвы молодыя
Влекутъ рыцаря, и челнъ
Черезъ пурпуры сѣдые (?)
Не страшатся бурныхъ волнъ.
Рыцарь, въ думу погруженный,
Руки тянетъ къ небесамъ;
Но, вдругъ силъ и чувствъ лишенный,
Не противится красамъ,
А прелестницы игривы
Прямо къ рыцарю въ челнокъ.
Страхъ! но тщетные порывы,
Силъ лишается сѣдокъ.
Онъ Творца молить не можетъ
И рукъ къ небу не взнесетъ,
