Хоть духъ мой къ небу воспаритъ,
Но все я съ вами буду жить.
В. Т…въ.
Ворота-ль мои, воротушки,
Ворота-ль мои дубовыя!
Вы давно-ль, ворота красныя,
Отворялися для молодца?
И давно-ль меня любезная
Принимала въ васъ ласкаючи?
Злые люди разлучили насъ,
Злые люди погубили насъ.
Затворилися тесовыя,
Не отворятся дубовыя.
Какъ же жить мнѣ, добру молодцу,
Безъ души, безъ красной дѣвицы?
Я взойду ли на высокій мостъ,
Кинусь-брошусь во быстру рѣку,
Докажу я любовь злымъ людямъ,
Докажу недоброхотливымъ
П. П…ъ.
Кольцовъ хотя не вступалъ въ короткое сближеніе съ этимъ кружкомъ гимназистовъ, а дружился больше съ семинаристами, но нечуждъ былъ знакомства и съ первыми и, до поѣздки своей въ Петербургъ 1836 года, часто бывалъ въ ихъ обществѣ. Съѣздивши же въ Москву и въ Петербургъ, познакомившись съ Пушкинымъ, Жуковскимъ, княземъ Одоевскимъ и княземъ Вяземскимъ, онъ сталъ относиться къ воронежскому кружку съ тономъ литературнаго ментора и началъ разыгрывать роль ученаго, тщеславиться своимъ талантомъ, къ которому столичное знакомство привило много гордости, зародивъ въ его душѣ такія идеи, которымъ онъ желалъ найти рѣшеніе въ своемъ собственномъ умѣ, и потому началъ задаваться философскими вопросами. По словамъ г. Анненкова, Кольцовъ, пріѣзжая въ Москву по дѣламъ своего отца, останавливался всегда у Станкевича. Здѣсь, въ кружкѣ друзей Станкевича, онъ познакомился съ философическими опредѣленіями жизни, природы, и это потрясло его творческую способность, такъ что онъ пріостановился на время въ своей поэтической дѣятельности и вдался въ рефлексію, плодомъ которой были его думы. Только съ стихотвореніемъ «Косарь» (1836 г.), Кольцовъ снова выходитъ на прежнюю дорогу съ удвоенною силою таланта[1]. Этотъ крутой поворотъ въ направленіи поэтическаго дарованія Кольцова и пріоб-
- ↑ См. Біографію Станкевича, соч. Анненкова, стр. 141 — 142.
