душнѣе». Слѣдовательно, вся тайна разочарованія поэта заключалась въ немъ самомъ; вотъ почему, какъ сказалъ Бѣлинскій, «прежнія знакомства, дотолѣ сносныя и, можетъ быть, даже пріятныя, сдѣлались невыносимы, и тѣ же люди явились въ другомъ свѣтѣ».
Обратимся теперь къ тому мрачному колориту, которымъ Бѣлинскій оттѣнилъ жизнь Кольцова въ его семейномъ кругу. И здѣсь мы увидимъ, что жизнеописатель воронежскаго поэта не пожалѣлъ темныхъ красокъ, чтобы нарисовать картину страданій его, перенесенныхъ имъ отъ близкихъ родныхъ. По словамъ Бѣлинскаго, Кольцовъ былъ страдалецъ въ домѣ своего отца, что онъ во всемъ терпѣлъ крайнюю нужду; у него, даже когда онъ былъ болѣнъ, не было ни чая, ни сахара, и что онъ своими трудами долженъ былъ зарабатывать себѣ копейку. Все это страхъ какъ преувеличено. Отецъ Алексѣя Васильевича, Василій Петровичъ хотя и не могъ назваться богатымъ человѣкомъ, но имѣлъ достатокъ и жилъ безъ нужды. Сына своего онъ любилъ если не горячею родительскою любовью, то все-таки на столько, чтобъ не подвергать его лишеніямъ и недостаткамъ; онъ видѣлъ въ немъ вѣрнаго себѣ помощника, который во многихъ дѣлахъ служилъ ему замѣною. А когда Кольцовъ съ успѣхомъ окончилъ его коммерческія дѣла въ Москвѣ, то старикъ сдѣлался къ нему гораздо ласковѣе. Объ этомъ свидѣтельствуетъ самъ Кольцовъ въ письмѣ своемъ къ одному пріятелю въ Москву: «Старикъ отецъ со мною хорошъ, любитъ меня болѣе за то, что дѣло хорошо кончилось: онъ всегда такія вещи очень любитъ»[1]. Послѣ же того, какъ весь Воронежъ былъ свидѣтелемъ вниманія, которое оказалъ Кольцову Жуковскій, посѣтивши его жилище и гуляя съ нимъ по городу, старикъ Кольцовъ понялъ, что сына его отличаютъ знатные люди, и съ тѣхъ поръ сдѣлался къ нему добрѣе. Мы еще застали въ живыхъ отца и мать поэта Кольцова и при разговорѣ съ ними слышали отъ нихъ соболѣзнованіе о ранней кончинѣ его. «Разумная голова былъ мой Алеша — говорилъ намъ старикъ — да Богъ не далъ ему пожить на свѣтѣ. Книжки его сгубили и свели въ могилу». Мать и сестры были къ нему расположены, особенно меньшая сестра, которую Кольцовъ любилъ болѣе всѣхъ. Можетъ быть, въ семействѣ Кольцовыхъ и были какіе нибудь нелады, этого отрицать мы не можемъ, но чтобы эти семейныя неудовольствія простирались до того, что больному поэту отказывали въ чаѣ, въ свѣчахъ, въ ужинѣ и обѣдѣ, что онъ не имѣлъ спокойствія — это совершенно несправедливо. Напротивъ, во время болѣзни онъ былъ окруженъ всевозможнымъ попеченіемъ со стороны родныхъ и близкихъ ему особъ, какъ увѣряетъ въ томъ г-жа Андронова. Дѣй-
- ↑ См. Стих. Кольцова изд. Бѣлинскаго, стр. XXIII.
