Не теряя ни минуты, я раздвинулъ окружавшія меня вѣтви, стараясь какъ можно меньше шумѣть, и попрежнему на четверенькахъ поползъ къ большой полянѣ. Я слышалъ сзади себя крики стараго мерзавца и его товарищей и, подгоняемый страхомъ, несся впередъ какъ на крыльяхъ. Выбравшись изъ чащи, я вскочилъ на ноги и побѣжалъ какъ никогда не бѣгалъ, побѣжалъ безъ оглядки, сам не зная куда, лишь бы подальше отъ убійцъ. И чѣмъ больше я бѣжалъ, тѣмъ сильнѣе росъ во мнѣ страхъ, доходя до какого-то сумасшествія.
И развѣ не ужасно было мое положеніе? При выстрѣлѣ зоревой пушки могъ ли я сѣсть въ одну лодку съ убійцами, покрытыми еще дымящеюся кровью? Не былъ ли готовъ каждый изъ нихъ свернуть мнѣ шею, какъ только увидитъ меня? Самое мое отсутствіе не обличало ли во мнѣ тревогу и подозрѣніе?
— Кончено! — говорилъ я себѣ. — Прощай, Испаньола! Прощайте, сквайръ, докторъ, капитанъ! Я осужденъ на гибель отъ голода и отъ рукъ злодѣевъ.
Среди такихъ горькихъ размышленій я все бѣжалъ и бѣжалъ. Самъ не помню, какъ я прибѣжалъ къ подножію одного изъ холмовъ въ той части острова, гдѣ зеленые дубы были не такъ густы и гдѣ виднѣлись мѣстами высокія, стройныя сосны. Воздухъ былъ тутъ свѣжѣе и чище, чѣмъ въ болотѣ.
Тутъ новая тревога и новый страхъ заставили мое бѣдное сердце еще сильнѣе забиться въ измученной груди.
Съ холма посыпался внизъ мелкій булыжникъ. Услыхавъ этотъ характерный шумъ, я невольно обернулся въ ту сторону, откуда онъ послышался, и увидалъ за сосною какое-то странное существо, тихонько кравшееся ко мнѣ. Я не могъ опредѣлить, что это за существо, не то медвѣдь, не то большая обезьяна, не то человѣкъ. Я замѣтилъ только, что оно было черное и косматое. Отъ страха я окончательно застылъ на мѣстѣ. Я понялъ, что погибаю: сзади меня были убійцы, а передо мной — это невѣдомое страшилище.
Я недолго колебался въ выборѣ и рѣшилъ, что ужь лучше пусть убьетъ Сильверъ, чѣмъ этотъ подозрительный лѣсной житель.
Я поворотилъ пятки и пустился старой дорогой, тревожно оглядываясь назадъ.
Не теряя ни минуты, я раздвинул окружавшие меня ветви, стараясь как можно меньше шуметь, и по-прежнему на четвереньках пополз к большой поляне. Я слышал сзади себя крики старого мерзавца и его товарищей и, подгоняемый страхом, нёсся вперёд как на крыльях. Выбравшись из чащи, я вскочил на ноги и побежал как никогда не бегал, побежал без оглядки, сам не зная куда, лишь бы подальше от убийц. И чем больше я бежал, тем сильнее рос во мне страх, доходя до какого-то сумасшествия.
И разве не ужасно было моё положение? При выстреле зоревой пушки мог ли я сесть в одну лодку с убийцами, покрытыми ещё дымящеюся кровью? Не был ли готов каждый из них свернуть мне шею, как только увидит меня? Самое моё отсутствие не обличало ли во мне тревогу и подозрение?
— Кончено! — говорил я себе. — Прощай, Испаньола! Прощайте, сквайр, доктор, капитан! Я осуждён на гибель от голода и от рук злодеев.
Среди таких горьких размышлений я всё бежал и бежал. Сам не помню, как я прибежал к подножию одного из холмов в той части острова, где зелёные дубы были не так густы и где виднелись местами высокие, стройные сосны. Воздух был тут свежее и чище, чем в болоте.
Тут новая тревога и новый страх заставили моё бедное сердце ещё сильнее забиться в измученной груди.
С холма посыпался вниз мелкий булыжник. Услыхав этот характерный шум, я невольно обернулся в ту сторону, откуда он послышался, и увидал за сосною какое-то странное существо, тихонько кравшееся ко мне. Я не мог определить, что это за существо, не то медведь, не то большая обезьяна, не то человек. Я заметил только, что оно было чёрное и косматое. От страха я окончательно застыл на месте. Я понял, что погибаю: сзади меня были убийцы, а передо мной — это неведомое страшилище.
Я недолго колебался в выборе и решил, что уж лучше пусть убьёт Сильвер, чем этот подозрительный лесной житель.
Я поворотил пятки и пустился старой дорогой, тревожно оглядываясь назад.
