емъ кораблѣ катаемся какъ сыръ въ маслѣ, а по окончаніи поѣздки получаемъ хорошій кушъ. Къ несчастію большинство сейчасъ же все пропиваетъ до нитки… Я никогда такъ не дѣлалъ, я сберегалъ и обезпечилъ себя подъ старость. А какъ ты думаешь, съ чего я началъ? Съ того же, что и ты теперь: съ матроса на бакѣ.
— За то ваши денежки теперь плакали. Вѣдь ужь вы конечно не рѣшитесь вернуться въ Бристоль?
— А гдѣ мои деньги, по твоему? — насмѣшливо спросилъ Сильверъ.
— Въ Бристолѣ, я думаю, въ банкѣ.
— Ищи ихъ тамъ! — вскричалъ поваръ. — Онѣ ужь взяты. Моя старуха продала гостинницу со всѣмъ обзаведеніемъ и вѣроятно теперь ужь ѣдетъ ко мнѣ, везя съ собой деньги… Мы съѣдемся съ ней въ… Я бы сказалъ тебѣ гдѣ, потому что я вполнѣ тебѣ довѣряю, но другіе пожалуй вломятся въ претензію, а всякому я говорить не хочу.
— А вдругъ она васъ обманетъ и убѣжитъ съ вашими деньгами?
— Ну, братъ, нѣтъ, еще не родился такой человѣкъ, которому бы удалась подобная штука съ Джономъ Сильверомъ. Я былъ у Флинта боцманомъ. Матросы наши были далеко не овечки, а спроси кого хочешь, можно ли было шутить съ Джономъ Сильверомъ.
— Признаться, Джонъ, мнѣ до настоящей минуты это дѣло не нравилось, — сказалъ молодой матросъ, — но теперь я поговорилъ съ вами и успокоился. Я вашъ, давайте по руками!
— Молодецъ! — одобрилъ Джонъ Сильверъ, ударяя съ матросомъ по рукам и такъ сильно, что бочка моя покачнулась. — Изъ тебя выйдетъ кажется прокъ…
Я началъ понимать языкъ пиратовъ и всѣ ужасные термины, имѣлъ цѣлью завербовать молодого матроса въ шайку. Попытка удалась. Джонъ легонько свистнулъ. Къ бесѣдующимъ подошелъ третій матросъ и сѣлъ около нихъ на палубу. Когда они заговорили, я узналъ голосъ Израиля Гандса.
— Дикъ нашъ, — сказалъ поваръ.
— Я былъ въ этомъ увѣренъ, — отвѣчалъ Израиль Гандсъ. — Дикъ не дуракъ и свою выгоду понимаетъ.
Онъ перемѣстилъ языкомъ табачную жвачку изъ одного угла рта въ другой, сплюнулъ и продолжалъ:
ём корабле катаемся как сыр в масле, а по окончании поездки получаем хороший куш. К несчастью, большинство сейчас же всё пропивает до нитки… Я никогда так не делал, я сберегал и обеспечил себя под старость. А как ты думаешь, с чего я начал? С того же, что и ты теперь: с матроса на баке.
— Зато ваши денежки теперь плакали. Ведь уж вы, конечно, не решитесь вернуться в Бристоль?
— А где мои деньги, по-твоему? — насмешливо спросил Сильвер.
— В Бристоле, я думаю, в банке.
— Ищи их там! — вскричал повар. — Они уж взяты. Моя старуха продала гостиницу со всем обзаведением и, вероятно, теперь уж едет ко мне, везя с собой деньги… Мы съедемся с ней в… Я бы сказал тебе где, потому что я вполне тебе доверяю, но другие, пожалуй, вломятся в претензию, а всякому я говорить не хочу.
— А вдруг она вас обманет и убежит с вашими деньгами?
— Ну, брат, нет, ещё не родился такой человек, которому бы удалась подобная штука с Джоном Сильвером. Я был у Флинта боцманом. Матросы наши были далеко не овечки, а спроси кого хочешь, можно ли было шутить с Джоном Сильвером.
— Признаться, Джон, мне до настоящей минуты это дело не нравилось, — сказал молодой матрос, — но теперь я поговорил с вами и успокоился. Я ваш, давайте по руками!
— Молодец! — одобрил Джон Сильвер, ударяя с матросом по рукам и так сильно, что бочка моя покачнулась. — Из тебя выйдет, кажется, прок…
Я начал понимать язык пиратов и все ужасные термины, имел целью завербовать молодого матроса в шайку. Попытка удалась. Джон легонько свистнул. К беседующим подошёл третий матрос и сел около них на палубу. Когда они заговорили, я узнал голос Израиля Гандса.
— Дик наш, — сказал повар.
— Я был в этом уверен, — отвечал Израиль Гандс. — Дик не дурак и свою выгоду понимает.
Он переместил языком табачную жвачку из одного угла рта в другой, сплюнул и продолжал:
