Вслѣдствіе паденія шкуны на лѣвую сторону, мачты ея, разумѣется, нагнулись такъ, что уже не были перпендикулярны къ уровню моря, а составили съ нимъ острый уголъ. Такимъ образомъ мое мѣсто на большой реѣ пришлось какъ разъ надъ водою. Гандсъ, поднявшись по мачтѣ ниже меня, упалъ въ море между бортомъ корабля и мысленной вертикальной линіей, проведенной отъ моего тѣла къ плоскости воды… Я видѣлъ, какъ онъ на одну минуту вынырнулъ изъ морской пѣны и затѣмъ погрузился въ волны навсегда. Когда волненіе улеглось, я увидалъ сквозь воду его тѣло, лежащее на песчаномъ днѣ въ полосѣ тѣни, отброшенной кораблемъ. Надъ тѣломъ близко проплыли двѣ рыбы и задѣли его; по водѣ пошли круги, такъ что можно было подумать, что Гандсъ пошевелился. Но онъ былъ мертвъ и скоро ему предстояло сдѣлаться пищею рыбъ на томъ самомъ мѣстѣ, куда онъ намѣревался бросить меня.
Убѣдившись въ гибели Гандса, я вдругъ почувствовалъ себя дурно физически и страшно перепугался. По моему плечу текла горячая кровь. Кинжалъ Гандса, пригвоздившій меня къ мачтѣ, жегъ мнѣ тѣло какъ раскаленное желѣзо. Но я дрожалъ не столько отъ физической боли, сколько отъ страха за свою будущность. Я съ ужасомъ предвидѣлъ минуту, когда, лишившись силъ, я упаду въ эту зеленую, тихую воду и буду лежать о бокъ съ Гандсомъ.
Вследствие падения шхуны на левую сторону, мачты её, разумеется, нагнулись так, что уже не были перпендикулярны к уровню моря, а составили с ним острый угол. Таким образом моё место на большой рее пришлось как раз над водою. Гандс, поднявшись по мачте ниже меня, упал в море между бортом корабля и мысленной вертикальной линией, проведённой от моего тела к плоскости воды… Я видел, как он на одну минуту вынырнул из морской пены и затем погрузился в волны навсегда. Когда волнение улеглось, я увидал сквозь воду его тело, лежащее на песчаном дне в полосе тени, отброшенной кораблём. Над телом близко проплыли две рыбы и задели его; по воде пошли круги, так что можно было подумать, что Гандс пошевелился. Но он был мёртв и скоро ему предстояло сделаться пищею рыб на том самом месте, куда он намеревался бросить меня.
Убедившись в гибели Гандса, я вдруг почувствовал себя дурно физически и страшно перепугался. По моему плечу текла горячая кровь. Кинжал Гандса, пригвоздивший меня к мачте, жёг мне тело, как раскалённое железо. Но я дрожал не столько от физической боли, сколько от страха за свою будущность. Я с ужасом предвидел минуту, когда, лишившись сил, я упаду в эту зелёную тихую воду и буду лежать о бок с Гандсом.
