встряхивало, причемъ ноги его все больше и больше подвигались впередъ, а голова и туловище откидывались назадъ, такъ что подъ конецъ я пересталъ видѣть его лицо, за исключеніемъ одного уха и кончика бакенбарды. Около обоихъ матросовъ валялися по палубѣ бутылки, вслѣдствіе чего я предположилъ, что пьяницы убили другъ друга въ припадкѣ пьянаго озлобленія.
Покуда я размышлялъ надъ этимъ грустнымъ зрѣлищемъ, наступила минута затишья и шкуна пріостановилась. Израиль Гандсъ повернулся на боку, глухо простоналъ и, приподнявшись, принялъ прежнюю позу. Стонъ и отвислая челюсть Гандса сначала разжалобили меня, но я сейчасъ же вспомнилъ бесѣду, подслушанную мною изъ яблочной бочки, и вся жалость пропала. Я ступилъ нѣсколько шаговъ по палубѣ и, остановившись у большой мачты, громко проговорилъ съ нескрываемой ироніей:
— Вотъ и я вернулся на шкуну, мистеръ Гандсъ.
Онъ медленно повелъ въ мою сторону глазами, но отъ слабости даже не могъ выразить удивленія, а только простоналъ:
— Водки!…
Я понялъ, что нельзя терять времени. Осторожно пробираясь по палубѣ, я дошелъ до лѣстницы и спустился въ гостиную.
Тамъ царствовалъ самый возмутительный безпорядокъ. Взломаны были всѣ сундуки, ящики, всѣ запертыя помѣщенія, и все разумѣется для того, чтобы отыскать карту. Полъ загрязнился до невозможности, особенно на тѣхъ мѣстахъ, гдѣ разбойники садились послѣ блужданій по топкому болоту. При качкѣ шкуны по полу катались пустыя бутылки. На столѣ лежала одна изъ книгъ доктора съ выдранными вѣроятно для закуриванія трубокъ листами. Подъ потолкомъ висѣла коптившая лампа, бросая на все это тусклый, умирающій свѣтъ.
Я сошелъ въ кладовую. Оттуда исчезли всѣ бочки и огромное количество бутылокъ. Очевидно разбойники пили безъ просыпа все время, какъ начался бунтъ. Наконецъ я отыскалъ для Гандса бутылку водки, а себѣ взялъ немного сухарей, фруктовыхъ консервовъ, кисть изюма и кусокъ сыра. Вернувшись на палубу, я положилъ добытую провизію около руля, подальше отъ раненаго Гандса, потомъ подошелъ къ бочкѣ съ водою и началъ жадно пить. Напившись, я вернулся къ Гандсу и подалъ ему бутылку съ водкой.
Онъ залпомъ отпилъ изъ нея по меньшей мѣрѣ четверть.
встряхивало, причём ноги его всё больше и больше подвигались вперёд, а голова и туловище откидывались назад, так что под конец я перестал видеть его лицо, за исключением одного уха и кончика бакенбарды. Около обоих матросов валялися по палубе бутылки, вследствие чего я предположил, что пьяницы убили друг друга в припадке пьяного озлобления.
Покуда я размышлял над этим грустным зрелищем, наступила минута затишья и шхуна приостановилась. Израиль Гандс повернулся на боку, глухо простонал и, приподнявшись, принял прежнюю позу. Стон и отвислая челюсть Гандса сначала разжалобили меня, но я сейчас же вспомнил беседу, подслушанную мною из яблочной бочки, и вся жалость пропала. Я ступил несколько шагов по палубе и, остановившись у большой мачты, громко проговорил с нескрываемой иронией:
— Вот и я вернулся на шхуну, мистер Гандс.
Он медленно повёл в мою сторону глазами, но от слабости даже не мог выразить удивления, а только простонал:
— Водки!…
Я понял, что нельзя терять времени. Осторожно пробираясь по палубе, я дошёл до лестницы и спустился в гостиную.
Там царствовал самый возмутительный беспорядок. Взломаны были все сундуки, ящики, все запертые помещения, и всё, разумеется, для того, чтобы отыскать карту. Пол загрязнился до невозможности, особенно на тех местах, где разбойники садились после блужданий по топкому болоту. При качке шхуны по полу катались пустые бутылки. На столе лежала одна из книг доктора с выдранными, вероятно, для закуривания трубок листами. Под потолком висела коптившая лампа, бросая на всё это тусклый, умирающий свет.
Я сошёл в кладовую. Оттуда исчезли все бочки и огромное количество бутылок. Очевидно, разбойники пили без просыпа всё время, как начался бунт. Наконец, я отыскал для Гандса бутылку водки, а себе взял немного сухарей, фруктовых консервов, кисть изюма и кусок сыра. Вернувшись на палубу, я положил добытую провизию около руля, подальше от раненного Гандса, потом подошёл к бочке с водою и начал жадно пить. Напившись, я вернулся к Гандсу и подал ему бутылку с водкой.
Он залпом отпил из неё по меньшей мере четверть.
