что мой глазъ привыкъ къ ихъ формамъ, и, въ концѣ концовъ, я долженъ былъ признать ихъ мнѣніе, что мои длинныя ноги неуклюжи. Другимъ важнымъ отличіемъ отъ настоящихъ людей были: голова уродовъ, наклоненная впередъ, и искривленіе позвоночнаго столба. Только Человѣкъ-Обезьяна не обладалъ большой выпуклостью спины, придающей людямъ такую граціозность. Большинство этихъ двуногихъ звѣрей имѣло нескладныя закругленныя плечи, и ихъ короткія предплечья упирались въ бока.
Нѣкоторые изъ нихъ были слегка покрыты волосами — по крайней мѣрѣ такъ обстояло дѣло во все время пребыванія моего на островѣ. Чрезвычайное безобразіе также представляли лица уродовъ — почти всѣ прогнатическія, съ плохо сформированными челюстями, простиравшимися до ушей, съ широкими и выдающимися носами, покрытыя въ безпорядкѣ густою растительностью и часто со странно окрашенными глазами, расположенными различнымъ образомъ. Никто изъ нихъ не умѣлъ смѣяться, хотя Человѣкъ-Обезьяна обладалъ большою наемѣшливостью. Кромѣ этихъ характерныхъ чертъ, ихъ головы имѣли мало общаго; каждая сохранила слѣды своего происхожденія: отпечатокъ человѣчества многое въ немъ измѣнилъ, но не могъ окончательно уничтожить слѣдовъ ни леопарда, ни быка, ни свиньи, ни другихъ самыхъ разнообразныхъ животныхъ, изъ которыхъ существо было создано. Голоса уродовъ также чрезвычайно разнообразились. Руки — всегда плохо сложенныя — поражали меня на каждомъ шагу, либо отсутствіемъ нормальнаго числа пальцевъ, либо присутствіемъ на послѣднихъ спиральныхъ ногтей, или же, наконецъ, пальцы обладали громадною осязательною чувствительностью.
Самыми страшными изъ всѣхъ двуногихъ были двое: Человѣкъ-Леопардъ и существо полу-гіэна, полу-свинья. Наиболѣе громадныхъ размѣровъ достигали три Человѣка-Быка, которые сидѣли въ шлюпкѣ на веслахъ. Затѣмъ шли существо съ серебристой шерстью — блюститель закона, — Млингъ и нѣчто вродѣ сатира, составленнаго изъ обезьяны и козы. Было еще три Человѣка-Борова и одна Женщина-Свинья,
