меня нападали припадки бѣшенства, и въ такія минуты возбужденія я безцѣльно рубилъ топоромъ ни въ чемъ неповинныя пальмы.
Наступилъ ужасный день, проведенный мною въ какомъ-то экстазѣ. На юго-западѣ показался парусъ какъ бы небольшой шкуны. Я немедленно развелъ громадный костеръ изъ хвороста, услышалъ грозное рычаніе и замѣтилъ блеснувшіе бѣлизной зубы животныхъ, — невыразимый ужасъ овладѣлъ мною. Я повернулся спиною къ нимъ, поднялъ парусъ и сталъ грести въ открытое море, не смѣя вернуться.
Всю ночь продержался я между островомъ и рифами, затѣмъ, утромъ добрался до устья рѣчки и наполнилъ прѣсной водою боченокъ, найденный въ шлюпкѣ. Потомъ, съ терпѣніемъ, на какое только былъ способенъ, я набралъ нѣкоторое количество плодовъ, подстерегъ и послѣднпми тремя зарядами убилъ двухъ кроликовъ… Во время моего отсутствія, изъ боязни къ чудовищамъ, лодка оставалась привязанной къ острому подводному рифу.
Вечеромъ я уѣхалъ съ острова; небольшой юго-западный вѣтерокъ гналъ мою лодку, и она медленно подвигалась впередъ въ открытое море. Островъ, по мѣрѣ моего удаленія отъ него, уменьшался все болѣе и болѣе, и, наконецъ, одни только спиральныя струйки дыма вулкана на фонѣ неба, залитаго лучами заката, выдавали его присутствіе.
Такъ блуждалъ я по морю въ продолженіе трехъ дней, расходуя съ чрезвычайною бережливостью ѣду и воду.
На третій день меня приняли на бригъ, который шелъ изъ Апіи въ Санъ-Франциско; ни капитанъ, ни его помощникъ не хотѣли вѣрить моей исторіи, думая, что мое долгое одиночество и постоянные страхи лишили меня разсудка.
Тогда, боясь, что того-же мнѣнія будутъ держаться и другіе люди, я старался избѣгать разсказовъ о своихъ приключеніяхъ и рѣшилъ совершенно не вспоминать о происшедшемъ со
