Я думалъ, что Монгомери оставитъ пьянаго въ покоѣ, но онъ только поблѣднѣлъ еще болѣе и послѣдовалъ за капитаномъ.
— Вы слышите, капитанъ! — настаивалъ онъ. — Я не желаю, чтобы съ этимъ человѣкомъ обращались дурно. Съ самаго вступленія на корабль его постоянно дразнятъ!
Винные пары на одно мгновеніе помѣшали капитану отвѣчать.
— Мерзкій костоправъ! — это было все, что онъ счелъ нужнымъ, наконецъ, отвѣтить.
Я отлично видѣлъ, что Монгомери обладалъ довольно дурнымъ характеромъ, и эта ссора должна была, повидимому, затянуться надолго.
— Этотъ человѣкъ пьянъ, вы ничего не достигнете! — сказалъ я. На губахъ Монгомери показалась усмѣшка.
— Онъ постоянно пьянъ, думаете ли вы, что поэтому ему позволительно надоѣдать своимъ пассажирамъ?
— Мой корабль, — началъ капитанъ, неопредѣленнымъ жестомъ указывая на клѣтки, — мой корабль былъ опрятнымъ судномъ… Посмотрите теперь на него. (Онъ дѣйствительно ничего не имѣлъ общаго съ чистотой). Мой экипажъ былъ чистый и приличный народъ…
— Вы согласились принять на корабль этихъ животныхъ!
— Я предпочелъ бы никогда не видѣть вашего адскаго острова… На кой чортъ нужны такому острову животныя?.. А затѣмъ, вашъ слуга… Я считалъ его за человѣка… но онъ сумасшедшій. Ему нечего дѣлать на кораблѣ!
— Съ перваго дня ваши матросы не переставали дразнить этого бѣднягу!
— Да… это дѣйствительно бѣдняга… Мои люди не могутъ его терпѣть. Я самъ не могу его видѣть. Никто не можетъ его переносить. И даже вы сами!
Монгомери прервалъ его:
— Ну, такъ что-жъ, все-таки вы должны оставить въ покоѣ этого человѣка!
Онъ подтвердилъ свои слова энергическимъ кивкомъ головы.
Я думал, что Монгомери оставит пьяного в покое, но он только побледнел еще более и последовал за капитаном.
— Вы слышите, капитан! — настаивал он. — Я не желаю, чтобы с этим человеком обращались дурно. С самого вступления на корабль его постоянно дразнят!
Винные пары на одно мгновение помешали капитану отвечать.
— Мерзкий костоправ! — это было все, что он счел нужным наконец ответить.
Я отлично видел, что Монгомери обладал довольно дурным характером, и эта ссора должна была, по-видимому, затянуться надолго.
— Этот человек пьян, вы ничего не достигнете! — сказал я.
На губах Монгомери показалась усмешка.
— Он постоянно пьян, думаете ли вы, что поэтому ему позволительно надоедать своим пассажирам?
— Мой корабль, — начал капитан, неопределенным жестом указывая на клетки, — мой корабль был опрятным судном… Посмотрите теперь на него. (Он действительно ничего не имел общего с чистотой). Мой экипаж был чистый и приличный народ…
— Вы согласились принять на корабль этих животных!
— Я предпочел бы никогда не видеть вашего адского острова… На кой черт нужны такому острову животные?.. А затем, ваш слуга… Я считал его за человека… но он сумасшедший. Ему нечего делать на корабле!
— С первого дня ваши матросы не переставали дразнить этого беднягу!
— Да… это действительно бедняга… Мои люди не могут его терпеть. Я сам не могу его видеть. Никто не может его переносить. И даже вы сами!
Монгомери прервал его:
— Ну, так что ж, все-таки вы должны оставить в покое этого человека!
Он подтвердил свои слова энергическим кивком головы.
