Гіена-Свинья, казалось мнѣ, болѣе всего была напугана и смущена, такое же впечатлѣніе производилъ и Человѣкъ-Леопардъ.
Моро повернулся къ послѣднему, который по кошачьи лежалъ передъ нимъ; безконечный страхъ мученій выражало все его существо.
— Кто совершилъ преступленіе? — закричалъ Моро громовымъ голосомъ.
— Горе тому, кто нарушаетъ Законъ!— началъ блюститель закона.
Моро остановилъ свои взоры на глазахъ Человѣка-Леопарда, и подъ его взглядомъ послѣдній сталъ корчиться, какъ будто бы у него вырывали душу.
— Тотъ, кго нарушаетъ Законъ… — началъ Моро, отведя глаза отъ своей жертвы и повернувшпсь къ намъ. Въ тонѣ послѣднихъ словъ слышалась какая-то экзальтація.
— …возвращается въ домъ страданій! — воскликнули всѣ разомъ. — Возвращается въ домъ страданій, «Учитель»!
— Въ домъ страданій… въ домъ страданій… — тараторилъ Человѣкъ-Обезьяна, какъ будто бы такая перспектива улыбалась ему.
— Слышишь? — спросилъ Моро, обращаясь къ преступнику.—Слышишь…
Человѣкъ-Леопардъ, не чувствуя на себѣ взгляда Моро, поднялся и, съ воспламененными яростью глазами и съ блсстѣвшими на солнцѣ громаднымн кошачьими усами на отвисшихъ губахъ, вдругъ прыгнулъ на своего мучителя. Я былъ убѣжденъ, что только отчаянный ужасъ вызвалъ его на это нападеніе. Весь кругъ шестидесяти чудовищъ повернулся къ намъ. Я вытащилъ свой револьверъ. Человѣкъ и звѣрь столкнулись, я видѣлъ, какъ Моро пошатнулся отъ прыжка; кругомъ насъ раздавался лай и яростныя рычанія; все пришло въ замѣшательство, и одно мгновеніе я подумалъ, чго поднялся всеобщій бунтъ.
Разсвирѣпѣвшее лицо Человѣка-Леопарда вмѣстѣ съ Млингомъ промелькнуло вблизи меня. Я видѣлъ разгорѣвшіеся
