Въ нихъ гордыя слова, сложенія высоки,
Въ лугахъ подымутъ вихрь и возмутятъ потоки.
Оставь свой пышный гласъ въ идилліяхъ своихъ,
И въ паствахъ не глуши трубой свирѣлокъ ихъ.
Панъ скроется въ лѣса отъ звучной сей погоды,
И Нимфы у потокъ уйдутъ отъ страха въ воды.
Любовнуль пишешь рѣчь, или пастушій споръ:
Чтобъ не былъ ни учтивъ, ни грубъ ихъ разговоръ,
Чтобъ не былъ твой пастухъ крестьянину примѣромъ,
И не былъ бы опять придворнымъ кавалеромъ.
Вспѣвай въ идилліи мнѣ ясны небеса,
Зеленые луга, кустарники, лѣса,
Біющіе ключи, источники и рощи,
Весну, приятный день, и тихость темной нощи.
Дай чувствовати мнѣ пастушью простоту,
И позабыть, стихи читая, суету.
Плачевной Музы гласъ быстрѣе проницаетъ,
Когда она въ любви власы свои терзаетъ.
Но весь ея возторгъ свой нѣжный краситъ,
Единымъ только тѣмъ, что сердце говоритъ,
Любовникъ въ сихъ стихахъ стенанье возвѣщаетъ,
Когдя Авроринъ всходъ съ любезной быть мѣшаетъ.
Или онъ воздохнувъ часы свои клянетъ,
Въ которые въ глазахъ ево Ирисы нѣтъ.
Или жестокости Филисы вспоминаетъ,
Или своей драгой свой пламень открываетъ.
Иль съ нею разлучась, представивъ тѣ красы,
Со вздохами твердитъ прешедшіе часы.
Но хладенъ будетъ стихъ, и весь твой плачъ притворство,
Когда то говоритъ едино стихотворство:
Не жалокъ будетъ складъ, оставь и не трудись;
Коль хочешь то писать, такъ прежде ты влюбись.
Гремящій въ одѣ звукъ, какъ вихорь слухъ пронзаетъ,
