нечаянно подбѣжалъ ко мнѣ, много обѣщанный сынъ Онолая втораго, и почтой задушилъ меня въ Геркулесовскихъ своихъ ручищахъ. Послѣдовала (какъ можешь себѣ вообразить) трогательная сцена узнанія, которая былабъ еще трогательнѣе, естьлибъ не походила такъ много на смѣшное. Разумѣется, что я тотчасъ отвелъ его въ свой домъ, и съ того же часа заведено вѣчное гостепріимство между мною и моимъ потомствомъ и благородными отпрысками Оногеластическаго рода во всѣхъ его вѣтвяхъ и отрасляхъ. Этотъ добрый человѣкъ, когда я представилъ ему Клеону, не могъ надивиться, гдѣ я взялъ такую прекрасную жену, и клялся Латоною и златымъ руномъ Язона, что естьли попадется ему на глаза дѣвица съ такими голубыми глазами и съ черными рѣсницами, то на ней женится, хотябъ она была въ одной рубашкѣ. — Ты не повѣришь, какъ хорошо принимается въ Киринеи веселая глупость сего молодаго Абдерита. Ему дѣлаютъ столько приглашеній, что едва можетъ онъ снесть десятую часть; и я думаю, что еще долго не разстался бы онъ съ нами, естьлибъ не надобно ему было слишкомъ часто разсказывать исторію своего родоначальника Оногеласта и лакомаго къ виннымъ ягодамъ осла. Впрочемъ нравится ему (говоритъ онъ) въ Киринеи такъ, что часто думаетъ, будто онъ въ самой Абдерѣ. Все, что видитъ у насъ, есть и у нихъ въ Абдерѣ; такой Одеонъ, такой театр, такія бани, такія публичныя залы для общества; а ихъ Язоновъ храмъ превосходитъ еще нашъ Аполлоновъ двумя лишними колоннами съ фасада. Только новый ихъ театръ, въ этомъ долженъ онъ признаться, не совсѣмъ такъ хорошъ, какъ нашъ; и, говоря откровенно, нѣсколько тѣсенъ и непокоенъ. Но Киринейской, думаетъ онъ, конечно стоилъ несравненно болѣе; за
