есть преступленіе, которое именовать должно оскорбленіемь человѣчества. Человѣкъ, который жертвуетъ себѣ самому спокойствіемъ и щастіемъ людей, есть самый лютый и свирѣпѣйшій звѣрь; всѣ должны соединиться на его погубленіе.
„На семъ основаніи возстали мы противъ всѣхъ начинателей всякой неправедной войны: мы приглашали раздавателей славы къ тому, чтобъ поношеніемъ покрыть самые щастливые успѣхи тщеславныхъ завоевателей: но мы очень удалены отъ того, чтобъ у военнаго званія оспоривать право на участіе въ славѣ государства, коего она есть щитъ, и престола, коего она ограда.
„Ежели служащій своему государю или отечеству, вооружается по справедливой или неправедной причинѣ, принимаетъ мечъ отъ руки правосудія, или тщеславія: то онъ не есть ни судія, ни утвердитель исполняемыхъ имъ преднамѣреній; личная его слава остается безпорочною; она должна быть соразмѣрна усиліямъ, коихъ она ему стоитъ. Строгость военнаго порядка, коей онъ подвергается, тяжесть трудовъ, кою онъ на себя возлагаетъ, страшныя опасности, на кои отваживается, словомъ: многоразличныя пожертвованія его свободы, спокойствія и жизни, не могутъ быть ни чѣмъ инымъ достойно заплачены, какъ славою. Къ сей, сопровождающей чистую и великодушную храбрость славѣ, присовокупляется слава дарованій, кои въ великомъ начальникѣ просвѣщаютъ, подкрѣпляютъ и вѣнчаютъ мужество.
„Въ семъ видѣ слава воина есть несравненна ни съ какою славою; ибо слава самыхъ законодателей требуетъ, можетъ быть, болѣе дарованій, но меньше пожертвованій. Ихъ труды продолжительны и тягостны, но меньше опасны. И такъ предполагая, что бѣдствія
