или представлялся дѣлающимъ для Рима; и Римъ который на поступокъ Виргинія взиралъ, какъ на поступокъ честнаго человѣкя и добраго отца, сдѣлалъ священнымъ поступокъ Брута, такъ какъ поступокъ героя; нѣтъ ничего справедливѣе, какъ сіе возмездіе.
„Великія пожертвованія собственной пользы общественному благу, требуютъ усилія, возвышающее человѣка превыше самаго себя; и слава есть единственная награда, достойная ему быть присужденною. Но что представить въ награду тому, кто жертвуетъ жизнію своею, какъ Децій; честію своею, какъ Фабій, чувствіемъ обиды, какъ Камиллъ; дѣтями своими, какъ Брутъ и Манлій? Добродѣтель сама собою довольная есть выше, нежели человѣческая. И такъ, ни благоразумно, ни справедливо требовать, чтобъ добродѣтель сама собою была довольна. Возмездіе ея должно быть соразмѣрно производимому ею благу, приносимой ею жертвѣ, личнымъ дарованіямъ ей споспѣшествующимъ, или когда личныхъ дарованій недостаетъ, выбору чужихъ, на помощь себѣ призываемыхъ: ибо сей выборъ въ управляющемъ общественными дѣлами, заключаетъ въ себѣ всѣ дарованія.
„Управляющій дѣлами, общественными, естьлибъ захотѣлъ все дѣлать самъ собою, очень мало бы сдѣлалъ. Похвала, которую Горацій Августу приписываетъ: когда ты толь многія и толь важныя дѣла одинъ подъемлешь, и проч. значитъ только то, что все дѣлалось его именемъ; и все произходило въ его глазахъ. Искуство царствовать со славою, ничего не требуетъ, кромѣ одного дарованія и одной добродѣтели. Они заступаютъ мѣсто всего, и не надобно къ нимъ никакого дополненія; сія добродѣтель состоитъ въ томъ, чтобъ любить людей; сіе дарованіе въ томъ,
