„Философы употребляли свои права, и господственнымъ о славѣ говорили тономъ.
„Вѣдаете ли вы, Плиній говоритъ Траяну, гдѣ обрѣтается истинная, безсмертная слава государя? Торжественныя врата, статуи, храмы и самые олтари время разрушаетъ; а забвеніе совсѣмъ ихъ истребляетъ. Но слава Героя, который превыше безпредѣльнаго своего могущества, умѣетъ оное покорить и обуздать; сія слава и состарѣваясь, не увядаемо будетъ процвѣтать.
„Чѣмъ уподоблялся Геркулесу сей юный безумецъ, считавшій себя послѣдователемъ его, (говоритъ Сенека о Александрѣ,) искавшій славы, не зная ни существа, ни предѣловъ ея, и который вмѣсто добродѣтели имѣлъ щастливую дерзость? Геркулесъ никогда не побѣждалъ для самаго себя; онъ проходилъ свѣтъ, чтобы за него отмстить, а не завладѣть онымъ. Какая была нужда въ завоеваніяхъ сему Герою, неприятелю злыхъ, отмстителю за добрыхъ и миротворителю земли и морей? Но Александръ съ младѣнчества склонный къ грабительству, былъ раззоритель народовъ, бичь своихъ друзей и неприятелей. Онъ верховное свое благо поставлялъ въ томъ, чтобъ сдѣлаться страшнымъ для всѣхъ человѣковъ. Онъ забылъ, что преимущество его было общее не только со свирѣпыми звѣрьми, но и съ подлѣйшими и презрѣннѣйшими животными, кои страшны своею ядовитостію.
„Такимъ-то образомъ должны бы были рожденные для наставленія и сужденія другихъ, представлять имъ безпрестанно въ противоположеніи, мужество покровительствующее и мужество раззорительное, дабы научить ихъ отличать почтеніе изъ любви, отъ почтенія изъ страха, кои они всего чаще за одно почитаютъ.
