Государю съ усердіемъ, и довольно щастливо; и самъ собою испыталъ, сколько злато низко предъ наградою Дуба и Лавра, когда оные бываютъ залогомъ признательности и почтенія Государя. Таковую почесть тѣмъ еще чувствительнѣйшую, когда и гласъ народный оную одобряетъ, Государь имѣетъ право предоставлять оную тому, что полезно и похвально, съ твердостію духа отрѣвая отъ нея все то, что тщеславно, суетно или бѣдственно. И въ семъ-то состоитъ великое его домостроительство. Все сіе требуетъ мужественной и непоколебимой рѣшительности, справедливости безпрестанно стрегущейся обмановъ и искушенія; твердой и неизмѣняющейся воли, которая бы отнимала и надежду видѣть въ ней когда нибудь слабость и перемѣну. Она пребудетъ таковою навсегда, естьли она просвѣщается и поддерживается любовію ко благу, и тогда-то мнѣніе Государя учинится мнѣніемъ всеобщимъ, а примѣръ его установитъ отличительное свойство народа.
Признаюсь предъ тобою, говорилъ ему Тиверій, въ одномъ безпокойствѣ, которое во мнѣ остается: таковый дворъ, откуда изгоняешь ты милость прихотливую, коварство и роскошь, будетъ съ лишкомъ степененъ, и молодой Государь.... — Я понимаю, ты опасаешься, чтобъ ему не было скучно; но, другъ мой, я тебѣ и не говорилъ, чтобъ царствованіе было забава. Можетъ быть, случатся ему среди трудовъ и пріятные часы. Напримѣръ, Министръ увѣдомитъ его о успѣхахъ земледѣлія въ такихъ провинціяхъ, которыя весьма истощены были; тогда онъ самъ себѣ скажетъ: одно дѣйствіе воли моей сдѣлало тысячи щастливыхъ. Судьи объявятъ ему, что наслѣдство сиротское закономъ его изъяты изъ рукъ алчнаго хищника. Благословенъ Богъ! скажетъ онъ еще, что немощный на-
