окруженный бранноносцами и министрами, не пышностію, но лѣтами и почестьми украшенными, несравненно болѣе возбудитъ къ себѣ почтенія и уваженія, нежели сладострастный блистательнымъ дворомъ. Люди, по великимъ мѣстамъ разпредѣленные, желая безъ трудовъ быть почитаемы, не престаютъ твердить: что степень ихъ, чтобъ была почтенна, имѣетъ нужду въ пышности и великолѣпіи; дѣйствительно, сія блестящая наружность подобна одеждѣ, прикрывающей тѣлесные недостатки; но для сего то самаго наипаче и надлежитъ это наружное великолѣпіе отбросить,' которое людей скрываетъ и мѣшаетъ быть разпознаваемымъ. Когда добродѣтель на высокомъ степени явится такъ, какъ" борецъ на боевомъ мѣстѣ, то тѣмъ удобнѣе силою и красотою своею примѣтна будетъ; когдаже порокъ, неспособность и подлость тамже покажутся, то тѣмъ имъ будетъ постыднѣе.
„Другая выгода простоты нравовъ въ вельможахъ въ томъ состоитъ, что Государство избавляется отъ „раззорительныхъ издержекъ на украшеніе, и облегчается для него тягость наградъ. Когда почести раздаются съ разсмотрѣніемъ, то замѣняютъ онѣ богатѣйшія награжденія, и Государь бережливый въ раздаяніи оныхъ, еще болѣе щадить будетъ общее имѣніе своихъ подданныхъ. Сей предметъ наиважнѣйшій. Здѣсь не въ томъ только дѣло состоитъ, чтобъ не допустить богатаго впасть въ роскошь, истребляющую наконецъ и собственную свою пищу, но въ томъ, чтобъ предупредить и склонность къ роскоши, и жадность къ богатству въ тѣхъ людяхъ, кои кромѣ дарованій, просвѣщенія и добродѣтели ничего не имѣя, захотѣли бы полагать онымъ высокую цѣну. Для того и надлежитъ имъ предоставить такія отличія, коихъ бы ничто ни истребить, ни нарушить не могло. Я служилъ моему
