ра не было у нихъ ни металлическихъ монетъ, ни иностранной торговли,[1] могли посылать за грошевымъ хлѣбомъ рублевую шкуру и какъ могъ хлѣбникъ съ сотнею покупщиковъ расчитываться за грошевыя хлѣбы рублевыми мѣхами, и гдѣ могъ онъ беречь ихъ? Такой естественной ходъ вещей вразумляетъ насъ ясно, что тогда на прим. 3, 5, 7, размѣнныхъ лоскутковъ составляли цѣну цѣлой кожи, 20, 30 или 50 лоскутковъ составляли извѣстное число кожъ называемое гривною, и когда требовалось 3, или 5, лоскутковъ, то вносились лоскутки, когдаже число требуемыхъ лоскутковъ цѣною равнялось кожѣ, или числу кожъ равному гривнѣ; тогда вносились цѣлыя кожи, на которыя мѣнялись изъ казны и лоскутки небходимые для мѣлочной торговли.—Намъ кажется это ясно, естественно, согласно со всѣми извѣстіями; но Авторъ трактата возражаетъ, что тогда не было и быть не могло Государственнаго кредита, прозябенія временъ просвѣщенныхъ. Мы не знаемъ, понималъ ли важность сего Европейскаго прозябе-
- ↑ См. указанія въ опытѣ о подлин. Несторовй Лѣтописи, стр. 29.
ра не было у них ни металлических монет, ни иностранной торговли,[1] могли посылать за грошевым хлебом рублевую шкуру и как мог хлебник с сотнею покупщиков рассчитываться за грошевые хлебы рублевыми мехами, и где мог он беречь их? Такой естественной ход вещей вразумляет нас ясно, что тогда на прим. 3, 5, 7, разменных лоскутков составляли цену целой кожи, 20, 30 или 50 лоскутков составляли известное число кож называемое гривною, и когда требовалось 3, или 5, лоскутков, то вносились лоскутки, когда же число требуемых лоскутков ценою равнялось коже, или числу кож равному гривне; тогда вносились целые кожи, на которые менялись из казны и лоскутки необходимые для мелочной торговли. — Нам кажется это ясно, естественно, согласно со всеми известиями; но Автор трактата возражает, что тогда не было и быть не могло Государственного кредита, прозябения времен просвещенных. Мы не знаем, понимал ли важность сего Европейского прозябе-
- ↑ См. указания в опыте о подлин. Несторовой Летописи, стр. 29.
