въ возраженіе на стр. 346 говоритъ: что онъ „слыхалъ издавна о куницѣ, и названіе сей подати напоминало нѣкоторымъ старину довольно соблазнительную: отъ свадебъ дѣйствительно брали въ казну подать сперва куницами, но въ 1561 году Король Жигмунтъ II узаконилъ: чтобъ куницы свадебныя отъ каждой невѣсты, такъ и отъ дѣвки брать одинако по 20 грошей.“
Естли въ Литвѣ до 1651 года подать съ свадебъ платилась куницами въ натурѣ, т. е. звѣриными кожами, а при перемѣнѣ оной на металлическія деньги названія сихъ послѣднихъ означались имянно на пр. грошами; изъ сего само собою слѣдуетъ, что и въ грамотѣ Свидригайла, состоявшейся равно за два вѣка до 1651 года, куницы и бѣлки податныя требовались въ натурѣ, въ противномъ случаѣ пояснились бы они названіями тогдашнихъ, Литовскихъ металлическихъ монетъ тѣмъ паче, что мнимыя металлическія бѣлки были тамъ разныхъ цѣнъ и названій; слѣдовательно Авторъ самъ себѣ противорѣчитъ довольно соблазнительнымъ образомъ.
27) XVII. Въ томъ же пятнадцатомъ столѣтіи удѣльный Князь Бихтюнскій, Юрій
в возражение на стр. 346 говорит: что он «слыхал издавна о кунице, и название сей подати напоминало некоторым старину довольно соблазнительную: от свадеб действительно брали в казну подать сперва куницами, но в 1561 году Король Жигмунт II узаконил: чтоб куницы свадебные от каждой невесты, так и от девки брать одинако по 20 грошей.»
Если в Литве до 1651 года подать с свадеб платилась куницами в натуре, т. е. звериными кожами, а при перемене оной на металлические деньги названия сих последних означались именно на пр. грошами; из сего само собою следует, что и в грамоте Свидригайла, состоявшейся равно за два века до 1651 года, куницы и белки податные требовались в натуре, в противном случае пояснились бы они названиями тогдашних, Литовских металлических монет тем паче, что мнимые металлические белки были там разных цен и названий; следовательно Автор сам себе противоречит довольно соблазнительным образом.
27) XVII. В том же пятнадцатом столетии удельный Князь Бихтюнский, Юрий
