Онъ поднялъ ее, овѣялъ гармоническими звуками Бетговена; свелъ на лице ея разноцвѣтныя краснорѣчивыя краски, разсыпанныя по созданіямъ Рафаеля и Анжело; устремилъ на нее магическій взоръ свой въ которомъ, какъ въ безконечномъ сводѣ отражались всѣ вѣковыя явленія человѣческой мудрости;—и прахомъ разнеслись нечестивыя цѣпи иноземнаго чародѣйства вмѣстѣ съ испареніями стараго чепчика;—и новое сердце затрепетало въ красавицѣ, высоко поднялася душистая грудь, и снова свѣжій Славянскій румянецъ вспыхнулъ на щекахъ ея; наконецъ Мудрецъ произнесъ нѣсколько таинственныхъ словъ на древнемъ Славянскомъ языкѣ который иностранцы называютъ Санскритскимъ; благословилъ красавицу Поезіей Байрона, Державина и Пушкина; вдохнулъ ей искусство страдать и мыслить, и—продолжалъ путь свой.
И въ красавицѣ жизнь живетъ, мысль пылаетъ, чувство говоритъ; вся Природа улыбается ей радужными лучами; нѣтъ Китайскихъ жемчужинъ въ нити ея существо-
