совскимъ составомъ: французская голова раздувала огонь, нѣмецкій носъ размѣшивалъ, а англійскій животъ словно пестъ утаптывалъ.
Когда жидкость простыла—чародѣй къ красавицѣ: вынулъ бѣдную, трепещущую изъ подъ стекляннаго колпака и принялся изъ нея, злодѣй! вырѣзывать сердце. О! какъ страдала, какъ билась бѣдная красавица! какъ крѣпко держала она свое невинное, свое горячее сердце! съ какимъ Славянскимъ мужествомъ противилась она басурманамъ.—Уже они были въ отчаяніи, готовы отказаться отъ своего предпріятія; но на бѣду чародѣй догадался, схватилъ какой то маменькинъ чепчикъ, бросилъ на уголья: чепчикъ закурился и отъ етаго курева красавица одурѣла.
Злодѣи воспользовались етимъ мгновеніемъ, вынули изъ нея сердце и опустили его въ свой бѣсовскій составъ. Долго, долго они распаривали бѣдное сердце Русской красавицы, вытягивали, выдували, и когда они
