Въ Европѣ еще есть одна страна, способная къ законодательству: это островъ Корсика. Мужество и твердость, съ какими этотъ храбрый народъ сумѣлъ вернуть и защитить свою свободу, заслуживаютъ, чтобы какой-нибудь мудрецъ научилъ его сохранить ее. У меня существуетъ какъ бы предчувствіе, что этотъ маленькій островъ когда-нибудь удивитъ Европу.
ГЛАВА XI. О различныхъ системахъ законодательства.
Изслѣдуя, въ чемъ въ сущности состоитъ величайшее благо всѣхъ, которое должно быть цѣлью всякой законодательной системы, мы увидимъ, что оно сводится къ двумъ главными вещами: къ свободѣ и равенству; къ свободѣ— такъ какъ всякая зависимость частныхъ лицъ является въ то же время силой, отнятой отъ государственнаго организма; къ равенству—такъ какъ свобода не можетъ безъ него существовать.
Я уже сказали, что такое гражданская свобода. Что касается равенства, то подъ этими словомъ не надо подразумѣвать, что степени власти и богатства должны быть совершенно одинаковы. Но пусть власть не доходитъ до какого бы то ни было насилія и дѣйствуетъ только въ силу своего положенія и законовъ. А что касается богатства, пусть ни одинъ гражданинъ не будетъ богатъ настолько, чтобы купить другого, и никто настолько бѣденъ, чтобы продать себя[1]. Это предполагаетъ со стороны людей сильныхъ ограниченіе богатства и вліянія, а со стороны слабыхъ—ограниченіе корыстолюбія и жадности.
Это равенство, скажутъ, является спекулятивной химерой, которая не можетъ осуществиться въ дѣйствительности. Но если зло неизбѣжно, слѣдуетъ ли изъ этого, что его не надо по крайней мѣрѣ подчинить извѣстному порядку? Именно потому, что сила вещей всегда стремится разрушить равенство, сила законовъ должна всегда стремиться къ поддержанію его.
Но эти главныя цѣли всякаго хорошаго законодательства должны видоизмѣняться въ каждой странѣ въ зависимости отъ отношеній, порождаемыхъ столько же местнымъ положеніемъ, сколько характеромъ обитателей, и именно на этихъ отношеніяхъ надо основывать для каждаго народа особую законодательную систему, которая являлась бы наилучшей, можетъ быть и не по существу, а для государства, для котораго она предназначена. Напримѣръ, почва неблагодарна и безплодна или страна слишкомъ тѣсна для обитателей,—займитесь промышленностью и искусствами, произведенія которыхъ вы обмѣняете на недостающіе вами съѣстные припасы. Наоборотъ, вы занимаете богатыя долины и плодородные холмы, но при хорошей почвѣ у васъ недостатокъ населенія,—отдайте всѣ свои заботы земледѣлію, которое увеличиваетъ населеніе, и изгоните искусства, которыя въ конецъ опустошили бы страну, собирая въ нѣкоторыхъ пунктахъ ея немногихъ жителей, имѣющихся налицо[2]. Вы занимаете обширные и удобные берега,—покройте море кораблями, займитесь торговлей и мореплаваніемъ, и вы будете пользоваться короткимъ и блестящимъ существованіемъ. Море омываетъ на вашихъ берегахъ только скалы, почти неприступныя,—оставайтесь варварами, питайтесь рыбой; вы такимъ образомъ будете спокойны, пожалуй лучше и, навѣрное, счастливѣе. Одними словомъ, помимо общихъ для всѣхъ правилъ, каждый народъ заключаетъ въ самомъ себѣ нѣчто, что располагаетъ ихъ особымъ способомъ и дѣлаетъ его законодательство годнымъ только для него одного. Такимъ образомъ когда-то для евреевъ, а не такъ давно для арабовъ, самыми главными предметами заботъ была религія, для аѳинянъ—литература, для Карѳагена и Тира—торговля, для Родоса—мореплаваніе, для Спарты—
- ↑ Если вы желаете дать государству устойчивость, сблизьте по возможности крайности; не допускайте въ немъ ни богачей, ни нищихъ. Два эти состояния, по природѣ нераздѣльныя, одинаково гибельны для общественнаго блага. Одно изъ нихъ порождаетъ виновниковъ тираніи, другое—тирановъ. Именно между ними всегда происходитъ торговля общественной свободой: одинъ ее покупаетъ, другой ее продаетъ.
- ↑ „Нѣкоторыя отрасли внѣшней торговли,—говоритъ М. д'Аржансонъ,—приносятъ только мнимую пользу государству въ цѣломъ; онѣ могутъ обогатить нѣкоторыхъ частныхъ лицъ, даже нѣкоторые города, но народъ въ цѣломъ благодаря имъ ничего не выигрываетъ и не чувствуетъ себя лучше.
