съ плодородной, a другіе—много съ безплодной почвы. Необходимо также принять во вниманіе большую или меньшую плодовитость женщинъ, всѣ болѣе или менѣе благопріятныя для роста населенія особенности страны, то количество населенія, котораго можетъ надѣяться достигнуть своими установленіями законодатель, такъ чтобы его сужденіе основывалось не на томъ, что онъ видитъ, а на томъ, что онъ предвидитъ; чтобы онъ не столько останавливался на существующемъ положеніи населенія, сколько на томъ положеніи, до котораго оно должно дойти естественнымъ путемъ. Наконецъ, бываютъ тысячи случаевъ, когда спеціальныя особенности мѣстности требуютъ или позволяютъ занять большую площадь, чѣмъ это кажется необходимымъ. Такъ, напримѣръ, народъ раскинется широко въ гористой странѣ, гдѣ естественные дары природы, какъ лѣса, пастбища, требуютъ меньше работы, гдѣ, какъ учитъ опытъ, женщины болѣе плодовиты, чѣмъ въ равнинахъ, и гдѣ большое покатое пространство земли доставляетъ только небольшую горизонтальную площадь, на которую нужно разсчитывать для растительности. Наоборотъ, на побережьѣ моря можно сжаться даже на скалахъ и почти безплодныхъ пескахъ, такъ какъ рыбная ловля можетъ тамъ въ значительной степени замѣнить продукты земли; люди должны тамъ держаться тѣснѣе другъ къ другу, чтобы отражать нападенія пиратовъ, и, кромѣ того, здѣсь легче освободить страну при помощи колоній отъ отягчающего ее излишка наееленія.
Къ этимъ условіямъ при созданіи учрежденій для народа необходимо прибавить еще одно, которое не можетъ замѣнить ни одного изъ нихъ, но безъ котораго всѣ остальныя безполезны: именно необходимы миръ и довольство. То время, когда государство занято своимъ устройствомъ, можно сравнить съ моментомъ, когда выстраивается батальонъ,—моментъ, когда организмъ менѣе всего способенъ къ сопротивлению и когда его легче всего разрушить. Даже во время полнаго безпорядка оказано было бы большее сопротивленіе, чѣмъ въ моментъ формированія, когда каждый занятъ своимъ мѣстомъ, а не опасностью. Если въ эту критическую минуту вдругъ случится война, голодъ или мятежъ, то государство безповоротно погибло.
Конечно, много правительствъ основалось во время этихъ грозъ, но именно въ такихъ случаяхъ эти правительства сами разрушаютъ государство. Узурпаторы всегда создаютъ или выбираютъ такое смутное время для проведенія въ жизнь, подъ защитой общаго страха, губительныхъ законовъ, которыхъ никогда не принялъ бы народъ, въ минуту хладнокровія. Выборъ момента для законодательства является однимъ изъ самыхъ вѣрныхъ признаковъ, по которымъ можно отличить твореніе законодателя отъ творенія тирана.
Итакъ, какой народъ способенъ воспринять законодательство? Такой, который, будучи уже нѣкоторымъ образомъ связанъ происхожденіемъ, интересами или соглашеніемъ, еще не носилъ настоящего ярма законовъ; такой, который не имѣетъ сильно укоренившихся обычаевъ и суевѣрій; такой, который не опасается быть раздавленнымъ внезапнымъ нападеніемъ, который, не входя въ споры своихъ сосѣдей, можетъ оказать сопротивленіе каждому изъ нихъ или, пользуясь однимъ изъ нихъ, отразить нападеніе другого; такой, каждый членъ котораго можетъ быть извѣстенъ всѣмъ и который не принужденъ положить на человѣка большую тяжесть, чѣмъ человѣкъ способенъ нести; такой, который можетъ обойтись безъ другихъ народовъ и безъ котораго можетъ обойтись всякій другой народъ[1]; такой, который не богатъ и не бѣденъ и самъ можетъ удовлетворить себя; наконецъ такой, который соединяетъ твердость стараго съ послушаніемъ молодого народа.
Дѣло законодательства затрудняетъ не столько то, что надо учредить, сколько то, что необходимо разрушить; а что дѣлаетъ успѣхъ такими рѣдкимъ, это невозможность найти простоту природы въ соединеніи съ потребностями общества. Дѣйствительно, рѣдко встрѣтишь всѣ эти условія вмѣстѣ; поэтому такъ мало видимъ мы государствъ съ хорошимъ законодательством.
- ↑ Если бы изъ двухъ сосѣднихъ народовъ одинъ не могъ бы обойтись безъ другого, это было бы очень тяжело для перваго и очень опасно для второго. Въ подобномъ случаѣ каждый мудрый народъ постарался бы поскорѣе освободить другого отъ этой зависимости. Республика Тласкала, врѣзавшаяся въ государство Мексику, предпочитала лучше обходиться безъ соли, чѣмъ покупать ее у мексиканцевъ, далее чѣмъ брать ее даромъ. Мудрые тласкаланцы видѣли въ этой щедрости скрытую западню. Они осталась свободными, и эта маленькая республика, заключенная въ большомъ государствѣ, послужила орудіемъ его гибели.
