Если въ то время, когда достаточно освѣдомленный народъ принимаетъ рѣшенія, граждане не имѣли между собой никакого общенія, то изъ большого числа мелкихъ различій всегда получилась бы въ результатѣ всеобщая воля и рѣшеніе всегда было бы правильно. Но когда возникаютъ происки, отдѣльные союзы на счетъ большого, то воля каждаго изъ этихъ союзовъ становится всеобщей по отношенію ко всѣмъ его членамъ и частной по отношенію къ государству; въ этомъ случаѣ уже можно сказать, что вотирующихъ не столько, сколько людей, но лишь столько, сколько союзовъ. Различія становятся менѣе многочисленными и даютъ менѣе всеобщій результатъ. Наконецъ, если одинъ изъ этихъ союзовъ такъ великъ, что преобладаетъ надъ всѣми другими, мы уже не получаемъ въ результатѣ сумму маленькихъ различій, но одно единственное различіе; тогда уже не существуетъ всеобщей воли, и мнѣніе, которое преобладаетъ,—только частное мнѣніе.
Для полученія вѣрнаго выраженія всеобщей воли необходимо, слѣдовательно, чтобы въ государствѣ не было частныхъ обществъ и чтобы каждый гражданинъ подавалъ голоси только согласно своему мнѣнію[1]: таково было единственное и величественное установленіе великаго Ликурга. Если существуютъ частныя общества, то надо увеличить ихъ число и предупредить ихъ неравенство, какъ поступали Солонъ, Нума, Сервій. Эти предосторожности однѣ только ведутъ къ тому, чтобы всеобщая воля всегда выяснялась и чтобы не ошибался народъ.
ГЛАВА IV.
О предѣлахъ верховной власти.
Если государство или гражданская община представляетъ собой только моральную личность, жизнь которой состоитъ въ единеніи ея членовъ, и если самой важной изъ его заботъ является забота о самосохраненіи, то оно нуждается во всеобъемлющей принудительной силѣ, чтобы раепредѣлить и приводить каждую часть въ движеніе самыми удобными для цѣлаго способомъ. Такъ же какъ природа даетъ каждому человѣку неограниченную власть надъ всѣми его членами, такъ и общественный договоръ даетъ политическому тѣлу неограниченную власть надъ всѣми его членами, и именно эта власть, направляемая всеобщей волей, носитъ, какъ я уже сказалъ, названіе верховной власти.
Но, помимо общественной личности, мы должны принять во вниманіе частныхъ лицъ, которыя ее составляютъ и жизнь и свобода которыхъ по природѣ независимы отъ нея. Необходимо точно различать взаимныя права гражданъ и верховнаго властелина[2] и обязанности, которыя граждане должны выполнять въ качествѣ подданныхъ, отъ естественнаго права, которыми они должны пользоваться въ качествѣ людей.
Мы согласны, что все то, что каждый отчуждаетъ вслѣдствіе общественнаго договора отъ своей власти, отъ своего имущества, отъ своей свободы, является только частью всего того, что необходимо для пользованія общины; но надо также согласиться съ тѣмъ, что верховный властелинъ одинъ только является судьей этой необходимости.
Всѣ услуги, которыя только можетъ оказать гражданинъ государству, онъ обязанъ оказывать по первому требованью верховной власти; но съ своей стороны верховный властелинъ не долженъ налагать на подданныхъ никакихъ цѣпей, безполезныхъ для общины; онъ даже желать этого не можетъ, такъ какъ и по закону разума, и по естественному закону ничто не совершается безъ причины.
Обязательства, связывающія насъ съ общественнымъ тѣломъ, обязательны только потому, что они взаимны, и ихъ природа такова, что, выполняя ихъ, нельзя работать для другихъ, не работая въ то же время для себя. Почему всеобщая воля всегда права и почему всѣ постоянно желаютъ счастья каждому, если не потому, что нѣтъ никого,
- ↑ „Vera cosa è,—говоритъ Макіавелли,—che alcuni divisioni mrocono alle Republiche, e alcune giovano: quelle nuocono che sono dalle sette edapartigiani accompagnate: quelle giovano che senzasette, senza partigiani, si'mantengono. Non notendo adunque provedere un fondatore d una Republica che non siano nimicizie in quella, ha da provedor almeno che non vi siano sette" (Hist. Florent., Jib. VII).
- ↑ Не торопитесь, внимательные читатели, обвинить меня въ противорѣчіи. Я не могъ избѣжать его въ словахъ вслѣдствіе бѣдности языка; но подождите.
