конодательную и на власть исполнительную; на право налоговъ, суда и войны; на внутреннюю администрацію и на право переговоровъ съ иностранными державами; они то смѣшиваютъ всѣ эти части, то раздѣляютъ ихъ. Они создаютъ изъ верховнаго властелина фантастическое существо, составленное изъ перечисленныхъ частей, все равно какъ если бы они составляли человѣка изъ разныхъ тѣлъ, изъ которыхъ одно имѣло бы глаза, другое—руки, третье— ноги и больше ничего. Японскіе фокусники, говорятъ, разрѣзаютъ на глазахъ жителей ребенка; потомъ они бросаютъ одинъ за другимъ всѣ его члены въ воздухъ, а назадъ падаетъ живой и совершенно цѣлый ребенокъ. Таковы приблизительно жонглерскіе пріемы нашихъ политиковъ: разложивъ соціальное тѣло на члены, посредствомъ фокуса, достойнаго ярмарки, они неизвѣстно какъ собираютъ опять его куски.
Это заблужденіе происходитъ отъ отсутствія точнаго представленія о верховной власти, и принимается за части этой власти то, что является только ея эманаціей. Такъ, напр., актъ объявленія войны и актъ заключенія мира разсматривались какъ акты верховной власти, между тѣмъ они отнюдь не являются таковыми, такъ какъ каждый изъ этихъ актовъ—не законъ, но только примѣненіе закона, частный актъ, опредѣляющій случай закона, какъ мы ясно увидимъ, когда будетъ установлена идея, связанная со словомъ законъ.
Изслѣдуя также другія подраздѣленія, мы найдемъ, что ошибаемся каждый разъ, когда верховная власть намъ кажется раздѣленной, что права, принимаемыя за части верховной власти, всѣ подчинены ей и предполагаюсь верховный воли, исполненіемъ которыхъ эти права въ сущности только и являются.
Невозможно сказать, сколько неясности этотъ недостатокъ точности внесъ въ сужденія авторовъ по государственному праву, когда они хотѣли опредѣлить взаимныя права монарховъ и народовъ на установленныхъ ими принципахъ. Каждый можетъ видѣть въ III и IV главахъ первой книги Гроція, какъ этотъ ученый и его переводчики Барбенракъ затрудняются и путаются въ своихъ софизмахъ, боясь сказать слишкомъ много или недостаточно по своими воззрѣніямъ и боясь повредить интересамъ, которые они должны были примирить. Гроцій, бѣжавшій во Францію, недовольный своимъ отечествомъ и желая угодить Людовику XIII, которому посвящена его книга, не щадитъ ничего, чтобы отобрать у народовъ ихъ права и возможно искуснѣе облечь ими монарховъ. Къ этому же былъ склоненъ и Барбейракъ, который посвятилъ свой переводъ королю Англіи, Георгу I. Но, къ несчастью, изгнаніе Іакова II, которое онъ называетъ отреченіемъ отъ престола, заставило его быть осторожнымъ, изворачиваться, хитрить, чтобы не выставить Вильгельма узурпаторомъ. Если бы эти два писателя примѣняли вѣрные принципы, всѣ трудности были бы устранены и они всегда были бы послѣдовательными; но они сказали бы грустную истину и угодили бы только народу. Но правда не ведетъ къ счастью, и народъ не раздаетъ ни мѣстъ посланниковъ, ни каѳедръ, ни пенсій.
ГЛАВА III.
Можетъ ли всеобщая воля заблуждаться?
Изъ предыдущаго слѣдуетъ, что всеобщая воля всегда права и всегда стремится къ общественной пользѣ, но не слѣдуетъ, что рѣшенія народа всегда одинаково справедливы. Всегда желаешь своего блага, но не всегда его видишь; никогда не подкупишь народа, но часто его обманываютъ, и только тогда кажется, что онъ желаетъ того, что дурно.
Часто существуетъ большая разница между волей всѣхъ и всеобщей волей: послѣдняя соблюдаетъ общій интересъ, первая частный интересъ и является только суммой частныхъ желаній; отнимите отъ этихъ самыхъ желаній плюсы и минусы, которые взаимно уничтожаются, и въ суммѣ разностей получится всеобщая воля[1].
- ↑ „Всякій интересъ,—говоритъ маркизъ Аржансонъ,—имѣетъ различные принципы. Соглашеніе двухъ частныхъ интересовъ образуется вслѣдствіе противорѣчія интересу третьяго лица". Онъ могъ бы прибавить, что соглашеніе всѣхъ интересовъ образуется вслѣдствіе противорѣчія интересу каждаго. Если бы не было различныхъ интересовъ, то едва ли бы чувствовался общій интересъ, который никогда бы не находилъ препятствий: все шло бы само собой, и политика перестала бы быть искусствомъ.
