ловкость и ходъ политической машинѣ, и оно одно только дѣлаетъ законными гражданскія обязательства, которыя безъ этого были бы безсмысленными, тираническими и стали бы предметомъ огромныхъ злоупотребленій.
ГЛАВА VIII. О гражданскомъ состояніи.
Этотъ переходъ изъ первобытнаго состоянія въ гражданское состояніе производитъ въ человѣкѣ замѣчательное превращеніе, замѣняя въ его поведеніи инстинктъ справедливостью и сообщая его поступкамъ нравственный характеръ, котораго раньше имъ недоставало. Именно тогда только, когда голосъ долга заступаетъ мѣсто физическаго импульса, а право—мѣсто вожделѣнія, человѣкъ, считавшійся до тѣхъ поръ только съ самимъ собою, видитъ себя вынужденнымъ дѣйствовать по другимъ принципамъ и, прежде чѣмъ слушаться своихъ наклонностей, справляться со своимъ разумомъ. Хотя онъ въ этомъ состояніи лишаетъ себя нѣкоторыхъ выгодъ, которыя онъ извлекаетъ изъ природы, онъ пріобрѣтаетъ взамѣнъ такія крупныя выгоды: его способности упражняются и развиваются, его идеи расширяются, его чувства облагораживаются, вся его душа возвышается до такой степени, что если бы злоупотребленія, связанныя съ этимъ новымъ положеніемъ, не низводили его часто ниже того положенія, изъ котораго онъ вышелъ, онъ долженъ былъ бы безъ конца благословлять счастливый моментъ, который навсегда вырвалъ его изъ него и который изъ тупого и органического животнаго сдѣлалъ разумное существо и человѣка.
Сведемъ весь этотъ балансъ къ величинамъ, удобнымъ для сравненія. То, что человѣкъ теряетъ вслѣдствіе общественнаго договора, это его естественная свобода и безграничное право на все, что его прельщаетъ и чего онъ можетъ достигнуть; то, что онъ выигрываетъ, это гражданская свобода и право собственности на все, чѣмъ онъ владѣетъ. Чтобы не отнестись ошибочно къ этой замѣнѣ, надо точно отличать естественную свободу, предѣломъ которой являются только силы индивидуума, отъ гражданской свободы, которая ограничивается общей волей; отличать такое обладаніе, которое является только слѣдствіемъ силы или права перваго завладѣвшаго, отъ собственности, которая можетъ основываться только на положительномъ правѣ.
Можно было бы, помимо предыдущаго, прибавить къ пріобрѣтеніямъ гражданскаго состоянія моральную свободу, которая одна только дѣйствительно дѣлаетъ человѣка господиномъ надъ самимъ собою, такъ какъ побужденія одного только вожделѣнія есть рабство, a повиновеніе закону, предписанному себѣ самому, есть свобода. Но я уже слишкомъ много сказалъ объ этомъ предметѣ, a философскій смыслъ слова свобода не относится къ моей темѣ.
ГЛАВА IX. О земельномъ владѣніи.
Каждый членъ общины отдаетъ себя ей въ тотъ моментъ, когда она образуется, такимъ, какимъ онъ въ то время является въ дѣйствительности, себя и всѣ свои силы, часть которыхъ составляетъ принадлежащее ему имущество. Этимъ актомъ владѣніе, переходя въ другія руки, отнюдь не измѣняетъ свою природу и не становится собственностью среди собственностей верховной власти. Но такъ какъ силы гражданской общины несравненно болѣе велики, чѣмъ силы частнаго лица, общественное владѣніе также въ дѣйствительности сильнѣе и непреложнѣе, не будучи болѣе законнымъ, по крайней мѣрѣ для иностранцевъ. По отношенію къ своимъ членамъ государство является хозяиномъ всего ихъ имущества вслѣдствіе общественнаго договора, который въ государствѣ служитъ основаніемъ всѣхъ правъ, но оно является таковымъ по отношенію къ другимъ державамъ только по праву перваго захвата, которое оно перенимаетъ у частныхъ лицъ.
Право перваго завладѣвшаго, хотя и болѣе дѣйствительное, чѣмъ право сильнѣйшаго, становится настоящимъ правомъ только послѣ учрежденія права собственности. Каждый человѣкъ имѣетъ естественное право на все, что для него необходимо; но положительный актъ, который дѣлаетъ его собственникомъ какого-нибудь имущества, устраняетъ его отъ всего остального. Разъ его часть
