Король отнюдь не доставляетъ пропитанія своимъ подданнымъ; онъ свое собственное извлекаетъ только изъ нихъ; а по мнѣнію Рабле, король живетъ не малымъ. Слѣдовательно, подданные отдаютъ свою личность съ условіемъ, чтобы взяли также ихъ имущество? Я не вижу, что же у нихъ останется.
Скажутъ, что деспотъ обезпечиваетъ для своихъ подданныхъ гражданское спокойствіе. Хорошо; но что они отъ этого выиграютъ, если войны, которыя на нихъ навлекаетъ его честолюбіе, если его ненасытная жадность, если притѣсненія его министровъ мучаютъ ихъ больше, чѣмъ мучили бы ихъ междоусобицы? Что выиграютъ они отъ этого, если самое это спокойствіе—одно изъ ихъ несчастій? И въ темницахъ живутъ спокойно: довольно ли этого, чтобы чувствовать себя тамъ хорошо? Запертые въ пещерѣ Циклопа, греки сидѣли тамъ спокойно, ожидая, когда настанетъ ихъ очередь быть сожранными.
Сказать, что человѣкъ отдаетъ себя даромъ, это значитъ сказать нелѣпую вещь, абсурдъ; такое дѣйствіе незаконно и недѣйствительно уже потому только, что тотъ, кто совершаетъ его, находится не въ здравомъ умѣ. Сказать то же самое о цѣломъ народѣ, это—предположить народъ безумнымъ: безуміе не составляетъ права.
Если бы каждый могъ отчудить себя самого, онъ не можетъ отчудить своихъ дѣтей; они рождаются людьми и свободными; ихъ свобода принадлежитъ имъ; никто, кромѣ нихъ, не можетъ распоряжаться ею. До достиженія ими зрѣлаго возраста отецъ можетъ отъ ихъ имени заключать условія для ихъ сохраненія и для ихъ благополучія, но онъ не можетъ отдать ихъ безповоротно и безъ условия, такъ какъ такой даръ противорѣчитъ цѣлямъ природы и превышаетъ отцовскія нрава. Для того чтобы самодержавное правительство стало законными, было бы, слѣдовательно, необходимо, чтобы при каждомъ поколѣнін народъ • былъ властенъ принять или отвергнуть его; но въ такомъ случай это правительство болѣе не было бы самодержавными.
Отказаться отъ своей свободы—значитъ отказаться отъ своего человѣческаго достоинства, отъ правъ человѣческаго рода, даже отъ своихъ обязанностей. Нѣтъ никакого возможнаго вознагражденія для того, кто отказывает- ся отъ всего. Такое отреченіе несовмѣстимо съ природой человѣка, и лишить свою волю всякой свободы—значитъ лишить свои дѣйствія всякой нравственности. Наконецъ безполезно и проникнуто противорѣчіемъ такое соглашеніе, которое одной сторонѣ выговариваетъ неограниченную власть, а другой— безпредѣльное повиновеніе. Развѣ не ясно, что не существуетъ никакого обязательства по отношенію къ тому, отъ кого имѣешь право требовать всего? И одно это условіе безъ эквивалента, безъ обмѣна не влечетъ ли за собою недѣйствительность самаго акта? Какое право могъ бы имѣть по отношенію ко мнѣ мой рабъ, если все, что онъ имѣетъ, принадлежитъ мнѣ и если его право, будучи моимъ, право мое противъ меня же, является словомъ безъ всякаго смысла?
Гроцій и другіе выводятъ изъ войны другое происхожденіе мнимаго права рабства. Такъ какъ, по ихъ мнѣнію, побѣдитель имѣетъ право убить побѣжденнаго, то послѣдній можетъ выкупить свою жизнь цѣною своей свободы,—соглашеніе тѣмъ болѣе законное, что оно обращено въ пользу обоихъ.
Но ясно, что это мнимое право убивать побѣжденныхъ никоимъ образомъ не вытекаетъ изъ сущности войны. Что люди по природѣ не враги, слѣдуетъ изъ того, что, живя въ первобытной независимости, они не находятся въ такихъ постоянныхъ отношеніяхъ, чтобы устанавливать положеніе войны и положеніе мира. Отношеніе вещей, а не людей, устанавливаетъ войну, и такъ какъ война не можетъ возникнуть изъ простыхъ личныхъ отношеній, а только изъ отношеній владѣнія, то частная война, или война человѣка съ человѣкомъ, не можетъ существовать ни въ естественномъ состояніи, когда нѣтъ постоянной собственности, ни въ общественномъ строй, когда все находится подъ властью законовъ.
Частныя столкновенія, дуэли, стычки являются дѣйствіями, не создающими положенія; а что касается частныхъ войнъ, разрѣшенныхъ постановленіями Людовика IX, короля Франціи, и запрещенныхъ „Божьимъ Миромъ", то это—злоупотребленія феодальнаго правительства, безсмысленная система, если она только когда-нибудь была таковой, противорѣчащая принципамъ естественнаго права, всякой правильной государственности.
