Германію вербовать новыхъ Крестоносцевъ. Полоцкій же Князь — волнуемый, кажется, жаждою мести за оскорбленіе сана и самолюбія — замыслилъ мстить.
Среди бѣлаго дня, воины княжескіе, напавъ на безоружныхъ Нѣмецкихъ работниковъ — нечаявшихъ никакой опасности и занятыхъ своимъ дѣломъ, — безчеловѣчно умертвили их исключая трехъ, успѣвшихъ какъ-то спастись бѣгствомъ въ Ригу, чтобы извѣстить тамъ о случившемся. Междутѣмъ Василій Рогволодъ, собравъ оружіе (?) несчастныхъ работниковъ, послалъ его какъ бы какіе трофей Великому Князю, убѣждая его поспѣшить съ войскомъ для занятія Риги, остававшейся по его мнѣнію беззащитною въ то время. Но расчетъ не оправдался: ни Епископъ, ни рыцари еще не уѣхали, противные вѣтры задержали ихъ въ Дюнамюнде, откуда, при первомъ извѣстіи о случившемся, Епископъ съ войскомъ и съ 30 важнѣйшими рыцарями пошелъ къ Кокентаузену. Россіяне съ имуществомъ бѣжали въ свои земли, Латыши скрылись въ лѣсахъ, а Кокенгаузенъ перешелъ во власть Рижскаго Епископа, который, по возвращеніи изъ Германіи, въ 1208 г. совершенно перестроилъ и укрѣпилъ этотъ замокъ (120).
Такъ покончилъ Альбертъ съ Княземъ Полоцкимъ. Оставалось еще усмирить одного независимаго Двинскаго Князя, составлявшаго значительную преграду для цѣлей крестоносцовъ, сосѣда до-
