быстро, что уже находились въ двухъ миляхъ отъ его замка — не имѣя возможности удалить пришлецовъ, рѣшился войти съ ними въ дружественныя сношенія, о чемъ уже помышляль и отецъ его, еще въ 1204 году. Отправивъ впередъ посла, самъ поплылъ вслѣдъ за нимъ Двиною; встрѣтились дружески съ Епископомъ и, заключивъ договоръ, Князь весело возвратился въ свою столицу (117).
Однако миръ продолжался не долго. Латыши съ своей стороны отправили къ Князю пословъ, которые — изобразивъ всѣ, претерпеваемыя имъ отъ Нѣмцевъ угнѣтенія и обиды и замыслы ихъ на дальнѣйшія завоеванія — убѣдительно просили Князя спасти ихъ народъ несчастный, къ чему представлялся удобный случай: Епископъ отправился съ рыцарями въ Германію, оставивъ Икскуль, Гольмъ и самую Ригу беззащитными. Легковѣрный Князь тѣмъ легче повѣрилъ, тѣмъ скорѣе согласился исполнить просьбу Латышей, что самъ съ непріязнію взиралъ на опасное сосѣдство. Собравъ войско, пригласивъ сосѣдственныхъ Князей и Литовско-Завилейскаго Князя Утенеса, Полоцкій Князь съ весьма значительными силами отправился въ 1205 г. на ладьяхъ по Двинѣ въ Ливонію. Обложилъ Икскуль, но сверхъ всякаго чаянія нашелъ его хорошо защищеннымъ; напалъ на Гольмъ и — тоже безуспѣшно. Болѣе всего ужаснули Россіянъ метательные снаряды Нѣмцевъ, которые метая камнями не дозволили осаждавшимъ сжечь крепости, для чего уже много было подвезено и лѣса и прочаго горючаго матеріала. Со всѣмъ тѣмъ, Россіяне продолжали осаду упорно, успѣли и сами устроить мета-
