Страница:Обозрение истории Белоруссии с древнейших времен 1857.pdf/185

отъ ядеръ Литовскихъ, отъ усталости, непрестанно гася огонь; ждали помощи, освобожденія; наконецъ, утративъ надежду и бодрость, просили переговоровъ. Сперва Воеводы и Архіепископъ Кипріанъ не хотѣли о томъ слышать, говоря: «Страшимся не злобы Стефановой, но гнѣва Царскаго!» В отчаяніи великодушномъ они думали взорвать крѣпость, чтобы погребсти себя въ ея развалинахъ. Но слабый духомъ Петръ Вольшскій и Стрѣльцы не дали имъ исполнить этого намѣренія (230), и предложили условія Стефану, который изъ уваженія ли къ оказанной ими храбрости, или не желая длить время — согласился отпустить и сановниковъ и рядовыхъ въ Россію съ семействами, съ имуществомъ; а желающимъ вступить къ нему въ службу обѣщалъ великія милости. Воеводы, не хотѣвъ участвовать въ этомъ договорѣ, заперлись вмѣстѣ съ Архіепископомъ въ древней церкви Софійской, откуда силою извлекли и представили ихъ Баторію, смиренныхъ безъ уничиженія. Историкъ-очевидецъ пишетъ, что Россіяне живо чувствуя великодушіе и человѣколюбіе Короля, никакъ однакожъ не захотѣли служить ему; что почти всѣ, ожидая не минуемой казни отъ гнѣва Царя, съ твердостію шли на оную и не внимали льстивымъ обѣщаніямъ Стефановымъ — «доказательство удивительное любви къ отечеству!» прибавляетъ этотъ историкъ. Велѣвъ очистить крѣпость, наполненную трупами, Король въѣхалъ въ нее торжественно; объявилъ Полоцкъ Литовскимъ воеводствомъ (231).