части города, зажгли ее и удалились въ верхній замокъ. Осаждающій довелъ подкопы уже до самой Полоты, дѣйствуя въ тоже время изъ орудій по стѣнам крѣпости и замка.
Но, осала дѣйствительно оказалась невѣроятно трудною. Отъ безпрестанно лившихъ дождей нельзя было найти сухого мѣста даже в королевской палатѣ, рѣка Полота сдѣлалась необыкновенно глубокою; потопы затопились, залились водою; каленыя ядра (229) дурно дѣйствовали на относительно тонкія деревянныя стѣны замка, не останавливаясь въ нихъ, но пробивая на вылетъ; обозы съ хлѣбомъ тонули въ грязи, лошади падали отъ изнуренія и голода, и самое войско чувствовало недостатокъ въ продовольствіи, добываемомъ изъ за пятидесяти и болѣе миль — и Іоаннъ не воспользовался подобными обстоятельствами, при которыхъ можно было бы еще спасти осажденный городъ.
Кромѣ войскъ, отряженныхъ Іоанномъ въ Курляндію для безопаснаго губительства, въ Корелію и землю Ижерскую, Іоаннъ имѣлъ еще столько войска, что могъ бы смѣло итти на Вильну и Варшаву. Встревоженный извѣстіемъ о нечаянной осадѣ Полоцка, он велѣлъ Шеину, Князьямъ Лыкову и Палѣцкому, Кривоборскому съ дружинами Дѣтей Боярских и Донскихъ казаковъ спѣшить къ этому гороку, вступить въ него хитростію или силою, а въ случаѣ невозможности, занять крѣпость Соколъ, тревожить неприятеля, мѣшать его сообщенію съ Литвою, въ ожиданіи прибытія главной Московскои рати. Шеинъ приблизился къ Баторієву стану, не дерзнулъ на битву и занялъ Соколъ, распустивъ
