вить до времени въ покоѣ Крымцевъ, усмиреніе которыхъ вовлекло бы въ войну съ Султаномъ. «Государство Московское» сказали они «велико и сильно, тѣмъ славнѣе побѣда! Оно цвѣтетъ изобиліемъ природы и торговли: тѣмъ болѣе добычи!» Рѣшили единогласно воевать Россію; велѣли собирать многочисленное войско: обременили неслыханными дотолѣ налогами владѣльцевъ и гражданъ: никто не противился: вооружались и платили. Благоразумный Стефанъ просилъ помощи отъ Султана и Папы, и сыпалъ въ казну собственное серебро и золото. Выслалъ пословъ Іоанновыхъ, Карнова и Головина, пріѣхавшихъ къ нему съ мирною грамотою и отправилъ къ Іоанну письмо краснорѣчивое, сухое, но умное, въ которомъ объявилъ, что идетъ на Россію, и — въ тоже время узнали, что Баторій уже въ ея предѣлахъ. (222).
Честно объявивъ войну Россіи, Стефанъ повелѣлъ войскамъ собираться въ Свирѣ, куда, прибывъ въ началѣ іюня 1579 г., собралъ военный совѣтъ для обсужденія плана предстоящей компаніи. Литовскіе вельможи предлагали итти на Псковъ чрезъ Ливонію: богатство знаменитаго города обѣщало имъ и славу и добычу, которая могла бы покрыть военныя издержки; далѣе, война происходила бы въ самой землѣ непріятельской, а городъ неукрѣпленный или съ ветхими стѣнами ручался за легкость завоеванія его. Но, Король не находилъ благоразумнымъ провести войско чрез Ливонію — страну, разоренную долговременною и жестокою войною — подать этимъ поводъ къ новому вторженію въ нея непріятеля, и сдѣлать ее такимъ образом, снова театромъ
