Историческія поминки о дѣятеляхъ литературы и искусства, какъ настоящія поминки о Гоголѣ, нерѣдко имѣютъ двойственный характеръ — и отраднаго воспоминанія о великомъ дѣлѣ, какое было совершено мыслителемъ или художникомъ, и рядомъ, а это нерѣдко, скорбнаго воспоминанія о той тяжелой внутренней и внѣшней борьбѣ, какую приходилось выносить не только мыслителю и дѣятелю общественному, но и дѣятелю поэзіи, борьбѣ, гдѣ онъ, въ концѣ поприща, въ послѣдніе дни жизни, самъ не имѣлъ отрады достигнутаго успѣха, или наконецъ впадалъ въ страшное сомнѣніе: былъ ли правиленъ тотъ путь, какимъ была создана его слава, и не была ли эта слава грѣхомъ и преступленіемъ, когда на дѣлѣ эта слава была именно добрая и правильная. Оба эти впечатлѣнія проходятъ и въ воспоминаніяхъ о Гоголѣ: мы уже видимъ теперь весь объемъ благотворнаго дѣла, исполненнаго имъ для отечественной литературы, и все еще рѣшаемъ трудный психологическій вопросъ о томъ мучительномъ душевномъ разладѣ, какой тяготѣлъ надъ нимъ въ послѣдніе годы его жизни и подъ гнетомъ котораго онъ кончилъ эту жизнь.
Біографія его извѣстна; довольно сказать о главныхъ сторонахъ его внутренней жизни и творчества, которыя были основными чертами его біографіи и его великаго историческаго значенія.
Исторические поминки о деятелях литературы и искусства, как настоящие поминки о Гоголе, нередко имеют двойственный характер — и отрадного воспоминания о великом деле, какое было совершено мыслителем или художником, и рядом, а это нередко, скорбного воспоминания о той тяжелой внутренней и внешней борьбе, какую приходилось выносить не только мыслителю и деятелю общественному, но и деятелю поэзии, борьбе, где он, в конце поприща, в последние дни жизни, сам не имел отрады достигнутого успеха, или наконец впадал в страшное сомнение: был ли правилен тот путь, каким была создана его слава, и не была ли эта слава грехом и преступлением, когда на деле эта слава была именно добрая и правильная. Оба эти впечатления проходят и в воспоминаниях о Гоголе: мы уже видим теперь весь объем благотворного дела, исполненного им для отечественной литературы, и всё еще решаем трудный психологический вопрос о том мучительном душевном разладе, какой тяготел над ним в последние годы его жизни и под гнетом которого он кончил эту жизнь.
Биография его известна; довольно сказать о главных сторонах его внутренней жизни и творчества, которые были основными чертами его биографии и его великого исторического значения.
