мени относятся повѣсть «Братья Твердиславичи», написанная «высокимъ стилемъ», трогательная баллада «Двѣ рыбки», трагедія «Разбойники», стихотворенія «Россія подъ игомъ татаръ» и «Непогода»; къ тому же Нѣжинскому періоду относится и «Ганцъ Кюхельгартенъ». Все это произведенія романтически-сентиментальнаго характера, и какимъ-то диссонансомъ къ нимъ является приведенное Кулишомъ сообщеніе Высоцкаго о томъ, что Гоголь написалъ сатиру подъ заглавіемъ «Нѣчто о Нѣжинѣ или дуракамъ законъ не писанъ». Хотя Кулишъ, со словъ Высоцкаго, сообщилъ и планъ этой сатиры, но въ достовѣрности этого показанія, намъ кажется, можно усумниться, и вотъ на какомъ основаніи: мы имѣемъ письмо Гоголя къ Высоцкому отъ 19 марта 1827 г., и въ этомъ письмѣ, передавая Высоцкому разныя нѣжинскія новости, между прочимъ и о выборахъ въ греческій магистратъ (вторая глава сатиры называлась, по словамъ Высоцкаго, «Выборы въ греческій магистратъ»), Гоголь разсказываетъ о «забавныхъ исторіяхъ и анекдотахъ» съ учителемъ латинскаго языка, И. Г. Кулжинскимъ: «Онъ теперь напечаталъ свое сочиненіе подъ названіемъ «Малороссійская деревня». Этотъ литературный уродъ причиною всѣхъ его бѣдствій: когда онъ только проходитъ черезъ классъ, тотчасъ ему читаютъ отрывки изъ «Малороссійской деревни» и почтенный князь бѣсится, сколько есть духу; когда онъ бываетъ въ театрѣ, то кто-нибудь изъ нашихъ объявляетъ громогласно о представленіи новой пьесы; ея заглавія: «Малороссійская деревня» или «Законъ дуракамъ не писанъ», комедія-водевиль» (Письма, т. I, стр. 65). Не измѣнила ли въ этомъ случаѣ Высоцкому его память? Не обратилось ли это сообщеніе Гоголя въ воспоминаніе о его сатирѣ, заглавіе которой подходитъ къ заглавію комедіи-водевиля? Какъ бы то ни было, для насъ существенно, что яснаго представленія о своей будущей литературной дѣятельности и ея характерѣ у Гоголя не было при окончаніи курса Нѣжинскаго лицея.
Такая же невыясненность задачъ своего писательства, безсознательность или, вѣрнѣе, безотчетность творчества замѣчается
мени относятся повесть «Братья Твердиславичи», написанная «высоким стилем», трогательная баллада «Две рыбки», трагедия «Разбойники», стихотворения «Россия под игом татар» и «Непогода»; к тому же Нежинскому периоду относится и «Ганц Кюхельгартен». Всё это произведения романтически-сентиментального характера, и каким-то диссонансом к ним является приведенное Кулишом сообщение Высоцкого о том, что Гоголь написал сатиру под заглавием «Нечто о Нежине или дуракам закон не писан». Хотя Кулиш, со слов Высоцкого, сообщил и план этой сатиры, но в достоверности этого показания, нам кажется, можно усомниться, и вот на каком основании: мы имеем письмо Гоголя к Высоцкому от 19 марта 1827 г., и в этом письме, передавая Высоцкому разные нежинские новости, между прочим и о выборах в греческий магистрат (вторая глава сатиры называлась, по словам Высоцкого, «Выборы в греческий магистрат»), Гоголь рассказывает о «забавных историях и анекдотах» с учителем латинского языка, И. Г. Кулжинским: «Он теперь напечатал свое сочинение под названием «Малороссийская деревня». Этот литературный урод причиною всех его бедствий: когда он только проходит через класс, тотчас ему читают отрывки из «Малороссийской деревни» и почтенный князь бесится, сколько есть духу; когда он бывает в театре, то кто-нибудь из наших объявляет громогласно о представлении новой пьесы; её заглавия: «Малороссийская деревня» или «Закон дуракам не писан», комедия-водевиль» (Письма, т. I, стр. 65). Не изменила ли в этом случае Высоцкому его память? Не обратилось ли это сообщение Гоголя в воспоминание о его сатире, заглавие которой подходит к заглавию комедии-водевиля? Как бы то ни было, для нас существенно, что ясного представления о своей будущей литературной деятельности и её характере у Гоголя не было при окончании курса Нежинского лицея.
Такая же невыясненность задач своего писательства, бессознательность или, вернее, безотчетность творчества замечается
