этого не знала. Когда Европа вступала на блистательный путь научныхъ открытій, когда она создавала Шекспира, изящную литературу и свободную мысль XVII и XVIII вѣка, въ русскомъ народѣ и даже высшемъ его классѣ сполна господствовали средніе вѣка. И здѣсь, съ давнихъ вѣковъ, складывалась своеобразная жизнь. Русскому народу пришлось вынести и наконецъ одолѣть азіатское иго. Политическое объединеніе русскаго народа въ государство, въ трудныхъ историческихъ условіяхъ XV вѣка, при скудости средствъ, безъ всякой чужой помощи, было уже великимъ національнымъ подвигомъ не только политическимъ, но и нравственнымъ, притомъ подвигомъ, совершеннымъ въ европейскомъ духѣ, — потому что не только взялъ верхъ европейскій политическій смыслъ надъ азіатскимъ стаднымъ инстинктомъ, но и европейское національное чувство, воспитанное христіанствомъ. Съ самаго начала, въ страшныхъ бѣдствіяхъ татарскаго ига русскій народъ никогда нравственно не подчинялся и считалъ себя всегда нравственно выше своихъ завоевателей. Въ русскомъ народномъ сознаніи Русь была «святая»; азіятскій иновѣрный востокъ былъ «поганый». Это сопостановленіе длилось цѣлые вѣка, и въ русскомъ народѣ среди всѣхъ испытаній жило сознаніе своего національнаго превосходства и съ тѣмъ вмѣстѣ нравственно-религіознаго долга. Новое основавшееся государство бывало очень несовершенно, бытовыя формы и нравы бывали первобытны; съ каждымъ вѣкомъ увеличивалось разстояніе, дѣлившее насъ отъ культуры европейской; въ Европѣ насъ считали варварами, да и теперь легко усматриваютъ между нами скиѳовъ; — но если недоставало культуры, въ русской народной массѣ складывались другія черты, имѣвшія свою нравственную цѣну. Единственная, широко распространенная литература до-Петровскихъ временъ было душеспасительное чтеніе, были церковныя книги, приноровлявшіяся наконецъ къ народному пониманію, легенда, иногда болѣе или менѣе суевѣрная, но становившаяся общимъ убѣжденіемъ и правиломъ жизни. Господствующимъ мѣриломъ душевнаго спасенія, то-есть нравственности, было церковное
этого не знала. Когда Европа вступала на блистательный путь научных открытий, когда она создавала Шекспира, изящную литературу и свободную мысль XVII и XVIII века, в русском народе и даже высшем его классе сполна господствовали средние века. И здесь, с давних веков, складывалась своеобразная жизнь. Русскому народу пришлось вынести и наконец одолеть азиатское иго. Политическое объединение русского народа в государство, в трудных исторических условиях XV века, при скудости средств, без всякой чужой помощи, было уже великим национальным подвигом не только политическим, но и нравственным, притом подвигом, совершенным в европейском духе, — потому что не только взял верх европейский политический смысл над азиатским стадным инстинктом, но и европейское национальное чувство, воспитанное христианством. С самого начала, в страшных бедствиях татарского ига русский народ никогда нравственно не подчинялся и считал себя всегда нравственно выше своих завоевателей. В русском народном сознании Русь была «святая»; азиатский иноверный восток был «поганый». Это сопостановление длилось целые века, и в русском народе среди всех испытаний жило сознание своего национального превосходства и с тем вместе нравственно-религиозного долга. Новое основавшееся государство бывало очень несовершенно, бытовые формы и нравы бывали первобытны; с каждым веком увеличивалось расстояние, делившее нас от культуры европейской; в Европе нас считали варварами, да и теперь легко усматривают между нами скифов; — но если недоставало культуры, в русской народной массе складывались другие черты, имевшие свою нравственную цену. Единственная, широко распространенная литература допетровских времен было душеспасительное чтение, были церковные книги, приноровлявшиеся наконец к народному пониманию, легенда, иногда более или менее суеверная, но становившаяся общим убеждением и правилом жизни. Господствующим мерилом душевного спасения, то есть нравственности, было церковное
