Послѣднія двѣ версты пришлось итти по солнцу, по голой и пыльной дорогѣ. Барышни начинали серьезно пищать, когда, наконецъ, мелькнула изъ-за дальняго бора бѣлая Отрадненская церковь.
Путешественники, усталые и пыльные, миновали поселокъ, перешли мосты черезъ большіе свѣтлые пруды съ цѣлымъ лѣсомъ ивъ и вербъ по берегамъ и спросили y встрѣчнаго мужика — не пріѣзжали-ли здѣсь господа?
Господа оказались пріѣхавшими. Они даже устроили чайный столъ и завтракъ въ липовой аллеѣ, за домомъ.
Княжескій домъ смотрѣлъ угрюмо и гордо въ своемъ старинномъ великолѣпіи. Онъ былъ весь бѣлый каменный, съ террасами и балконами, съ широкими подъѣздами. Заднимъ фасадомъ онъ выходилъ въ паркъ, тянувшійся на нѣсколько верстъ, глубокій и тѣнистый. Около самаго дома паркъ начинался липовой аллеей, да такой, что даже Викторъ свиснулъ удивленно и заявилъ, что на Кавказѣ ничего подобнаго нѣтъ. Липы, толстыя, крѣпкія, стояли близко-близко одна отъ другой, стволы ихъ дѣлали безконечную стѣну, безконечную потому, что вѣтви наверху давно соединились и сплелись подвижнымъ зеленымъ потолкомъ. Говорили, что тутъ жилъ Пушкинъ, писалъ, гулялъ и охотился. Въ домѣ даже была картина, изображающая Пушкина съ собакой въ липовой аллеѣ.
Единогласно рѣшили осматривать прежде всего домъ, поручивъ Ивану Семеновичу, который досто-
