— До свиданія пока, сказалъ Викторъ Пустоплюнди, едва сдерживая самодовольную улыбку. — Я думаю, что еще даже сегодня не разъ увидимся.
Женя схватила Виктора подъ руку, и они отправились. Пустоплюнди посмотрѣлъ имъ вслѣдъ. Потомъ онъ всталъ и поплелся внизъ, къ пруду, гдѣ y конца дорожки стоялъ маленькій паромъ и качалась бѣлая дачная лодочка.
На краю парома сидѣлъ мальчишка лѣтъ десяти или одиннадцати и удилъ рыбу. Мальчишка былъ одѣтъ въ темный парусинный костюмчикъ, обшитый синимъ кумачемъ. Рыба не ловилась и не могла ловиться по очень многимъ и важнымъ причинамъ. Во первыхъ, вмѣсто лесы y мальчишки висѣла веревка въ родѣ тѣхъ, которыми завязываютъ сахарныя головы, во вторыхъ, и крючекъ былъ сдѣланъ изъ простой головной шпильки, въ третьихъ, крючекъ болтался пустой, безъ всякой приманки, и наконецъ въ четвертыхъ, кажется, и рыбы никакой въ этомъ пруду не водилось. Тѣмъ не менѣе мальчишка цѣлыми днями просиживалъ на плоту. Онъ былъ фаталистъ и думалъ, что если суждено рыбѣ пойматься, то она все равно поймается.
Пустоплюнди нѣсколько разъ порывался ему сказать, что коли такъ — онъ могь бы спокойно сидѣть дома и раздумывать: если суждено рыбѣ моей быть — она и въ комнату придетъ. Но Пусто-
