тянулъ шею по направленію къ Виктору, расширивъ глаза отъ удивленія и недоумѣнія.
— За Селифановой? робко подсказалъ онъ.
— Ахъ, да что вы болтаете! За какой Селифановой? Я даже и не знакомъ съ ней. За этой я ухаживаю... ну какъ ее? За поповной!
Пустоплюнди преобразился. Онъ хотѣлъ и не смѣлъ понять. Неужели? Такъ все это нарочно? Значитъ Викторъ «ее» не любитъ! и она, значитъ, Виктора... не...
— Что это съ вами? удивлялся Викторъ. — Чего вы?
Пустоплюнди, понявъ наконецъ и повѣривъ, вдругъ засмѣялся, открывъ рядъ очень бѣлыхъ, рѣдкихъ зубовъ немного заостренной формы. Онъ смѣялся такъ долго и такимъ радостнымъ смѣхомъ, что, глядя на него, и Викторъ захохоталъ, несмотря на свое первоначальное желаніе обидѣться.
— Такъ вы, значитъ, не въ нее? спросилъ Пустоплюнди, переведя духъ. — Такъ въ кого-же вы?
— A вы вообразили, что я въ поповну влюбленъ? Въ эту самую такъ-называемую Попочку, которая каждое воскресенье отправляется съ мамашей съ дачи въ городъ къ обѣдни въ тотъ приходъ, гдѣ служитъ ея папаша? И почему ее хорошенькой называютъ — удивляюсь! По моему Женька — и та лучше. И съ чего вамъ представилось? Рыба какая-то...
— Ну, это положимъ... заикаясь, но горячо вступился Пустоплюнди. Впрочемъ, онъ сейчасъ-же опомнился и прибавилъ по возможности спокойно:
