въ Лиговкѣ воды побольше — можетъ, меня теперь и на свѣтѣ-бы не было.
Что́ дѣлать? Вотъ когда настала моя забота; цѣлыя ночи напролетъ я не спала; лежу съ открытыми глазами, смотрю въ темноту и думаю: что́ дѣлать?
Одно оставалось — на мѣсто итти.
Я говорила знакомымъ, что выхожу изъ казны, просила мѣсто мнѣ пріискать, но мѣсто не находилось.
Прошла недѣля, и стало мнѣ не въ мочь. За эту недѣлю душа y меня изболѣлась. И я рѣшила про себя: пусть будетъ что будетъ; хоть и стыдно это — напишу Николаю.
Написала коротенькое письмо, просила притти завтра въ четыре часа.
Цѣлый вечеръ и слѣдующее утро я ходила блѣдная, испуганная.
— Придетъ или не придетъ?
Онъ пришелъ. Мы были одни.
Николай обнялъ меня крѣпко «Прости меня, Паша, прости...» и еще что-то тихо говорилъ, я ужъ не разобрала, горько плакала; сразу воротилась моя любовь къ нему, я позабыла обиды. Вижу, не совладать все равно съ собою: пусть ужъ, думаю, пусть люблю...
Поуспокоились мы немножко, — онъ спрашиваетъ, какъ мнѣ живется.
Я ему всю правду сказала.
Онъ задумался.
— Знаешь что, Паша? Тебѣ тутъ оставаться не приходится.
